Дочери судьбы - Тара Хайланд

приступы, всегда знал, что делать. Обычно настроение лечилось очередной дозой, и все мрачные мысли исчезали. Но сегодня Джонни рядом не оказалось. Эмбер лежала одна, и что-то было не так.

Во-первых, она не помнила, как очутилась в спальне. Она лежала поверх простыней в одежде, но и здесь все было не так, как обычно. Футболка была надета наизнанку, пуговицы на джинсах застегнуты как попало. Она попыталась вспомнить вчерашний вечер. Они все сидели в гостиной: она, Джонни, Шери и Хорек. Она вспомнила, что приняла дозу, что-то сильное, а потом… Наверное, отключилась. Ей приснился ужасный сон. Про Хорька.

По спине пробежал холодок. Кондиционер не работал, комната раскалилась, как духовка, но кожа покрылась мурашками. Она чувствовала боль между ног и в спине, как будто кто-то пытался ее расчленить. В углу стояла бейсбольная бита. С окровавленной ручкой.

На крики прибежал Джонни.

– Что он сделал? Что ты позволил ему со мной сделать?! – кричала она снова и снова и билась в истерике.

Джонни бросился ее успокаивать, но это было не так-то просто. Сквозь слезы и крики она услышала, как щелкнула входная дверь.

– Кто это? Шери? – внезапно насторожилась Эмбер. – Ты спал с ней, пока этот извращенец?..

Она замолчала, потому что у нее перехватило дыхание.

– Боже мой, боже мой!

Она задыхалась снова и снова.

– Эмбер, черт возьми, успокойся! – крикнул Джонни.

Потом хлестнул ее по щекам: раз, другой. Он где-то читал, что так можно вывести из истерики: клин клином вышибают. Метод, конечно, рискованный, но он сработал. Кричать Эмбер перестала. Плач и крики стихли, и вскоре она, тихонько всхлипывая, сидела на краешке кровати.

– Ты не понимаешь, – заныла она. – То, что он вытворял…

Джонни встал перед ней на колени, схватил за плечи и встряхнул.

– Глупости, ничего не было. Тебе приснилось.

Эмбер растерялась. Все казалось таким реальным. Но разве это могло случиться? Разве Джонни допустил бы?

Он разговаривал с ней тихим, успокаивающим голосом.

– А что у меня есть! От этого ты забудешь обо всем. Хочешь?

Эмбер молча кивнула, зная, что он предлагает, и не в силах сопротивляться. Ей так хотелось выбросить из головы эти страшные мысли.

Она протянула ему тощую руку.

Она стала колоться по три раза в день. И Джонни не обманывал: ничего страшного она не видела. Жизнь шла так же, как обычно, но намного лучше, потому что всякий раз, когда Эмбер сталкивалась с неприятностями, она знала, что выход есть. Иногда она размышляла, почему так боялась уколов. Она не была наркоманкой, которая ради дозы украла бы телевизор или ограбила аптеку, не думая о том, что попадется. Она была хитрой наркоманкой, из тех, кто умело скрывает расширенные зрачки, шрамы от уколов и неутолимую тягу к допингу от всех знакомых. По крайней мере, пока.

Как-то к ней зашел повидаться Рич. Увидев его, Эмбер очень удивилась.

– Господи, Эмбер! – воскликнул он, когда она открыла дверь. – Что, черт возьми, с тобой происходит?

Он нахмурился, заметив на ней рубашку с длинными рукавами, которую она надела, хотя на улице стояла тридцатиградусная жара. Опрометчивый шаг, поняла она. Люди замечают подобные вещи, что-то из ряда вон выходящее. Пора бы соображать.

Она сама поражалась своей изворотливости. Гримом замазывала шрамы от иглы, надевала свободную одежду, чтобы скрыть потерю веса. Если кто-то спрашивал, почему она так похудела, намекала на анорексию. Ей было наплевать на то, что о ней думают, только бы не лишили драгоценной дозы.

В тот вечер Джонни Уилкокс вышел из дому с намерением напиться в дым и в конце концов оказался в баре в Ресиде, одном из дерьмовых районов Лос-Анджелеса. Бар был типичным захудалым кабаком с бильярдным столом, деревенской публикой и бугаем-барменом, на случай неприятностей прячущим под стойкой «пушку». И, конечно, спиртным. Дешевым.

Вот только алкоголь не оказал желаемого действия. Джонни задолжал деньги людям, которых, откровенно говоря, боялся до смерти, и поэтому не пьянел.

Официантка с безразличным взглядом увидела пустую рюмку.

– Принести вам что-нибудь еще?

– Да. Почему бы и нет?

Вчера Джонни предупредили, что через неделю он должен явиться с наличными. Только откуда им взяться? Он не совсем понял, как вообще вляпался в эту историю. Когда контракт с компанией звукозаписи не состоялся, он нашел побочный приработок. Поначалу все шло легко. Связи в мире музыки обеспечивали постоянный приток клиентов, платежеспособной публики.

Но потом сделка, на которую его подговорил Хорек, провалилась.

Джонни, как обычно, явился на встречу, но вместо обычного покупателя подъехал «Хаммер». Лиц он не разглядел – много ли увидишь под дулом пистолета. Выбора не было, пришлось просто отдать все. Это наверняка была подстава. И он подозревал, что без Хорька не обошлось.

– Сто тысяч долларов, Джонни, – потребовал вчера вечером по телефону незнакомый голос. – Неделя сроку на все про все.

Хоть тысяч, хоть миллионов, без разницы. Единственное, что осталось у Эмбер, – дом, но за такое короткое время его не продать. Можно подумать, что с деньгами, которые были у ее семьи, она добудет немного наличных.

Оставалось только бежать, но его уверили, что такая попытка кончится для него плохо. Он бы и не рискнул испытать судьбу, поскольку по дороге сюда заметил слежку. Может, разыгралась паранойя, но черный «мерс» явно сел ему на хвост. И хотя он исчез, когда Джонни остановился, но тем не менее…

Он опрокинул последнюю рюмку, бросил на столик двадцать долларов, чего на самом деле не мог себе позволить, и направился к выходу.

Переулок за зданием был пуст. Натянув бейсболку, Джонни направился к машине.

Послышался вой сирен. По главной улице промчались скорая и пара полицейских машин. Еще одна беспокойная ночь в центре Лос-Анджелеса. За спиной на землю с грохотом упала крышка мусорного контейнера – он вздрогнул. Потом в темноте взвизгнули коты, и Джонни расслабился, спеша дальше.

Он почти добрался до места, где припарковался, когда заметил, что перед его машиной стоит другая. Когда он подошел ближе, в лицо ударил свет фар.

– Эй! – крикнул Джонни и поднял руку, прикрывая от света глаза.

Привыкнув к свету, он понял, что перед ним тот же черный «мерседес», который он заметил ранее. Лобовое стекло было тонировано, так что он не мог заглянуть внутрь.

Он замер, думая о побеге. Но не знал, куда бежать.

Дверца машины открылась, и оттуда вышел незнакомый мужчина.

– Мистер Уилкокс? – Речь была культурной, с британским акцентом. – У меня к вам деловое предложение.

Глава пятьдесят третья

Кейтлин нравилось гостить у родителей Люсьена. Поездки в Олдрингем были унылыми, даже после примирения с Уильямом. Дом Дювалей был полной противоположностью – большой, шумный и сумбурный.

– У тебя такая замечательная семья, – призналась она Люсьену, когда он впервые привел ее познакомиться с новыми родственниками.

Таким она представляла свой дом.

Когда Стефан, отец Люсьена, вышел на пенсию после учительства, они с женой переехали из пригорода Парижа в чудесную деревушку Сен-Робер в департаменте Коррез провинции Лимузен. Переехали поближе к старшему брату Люсьена, Эмилю, который жил неподалеку с женой и тремя детьми.

– Хотя с тех пор мы обнаружили, что, оказывается, есть и другие, более веские причины, чтобы перебраться сюда, – шутил отец Люсьена.

Не в последнюю очередь из-за того, что живописные виды Сен-Робера идеально подходили для открыток. Возвышаясь над окружающими долинами, деревушка состояла из небольших улочек со средневековыми домами, построенными вокруг церкви в романском стиле. Деревня отличалась крепким чувством общности, в магазинах и ресторанах всегда было оживленно, особенно в солнечную погоду. Это напомнило Кейтлин Вэллимаунт.

Родители Люсьена жили в великолепном старом фермерском доме недалеко от города. Кейтлин и Люсьен навещали их почти каждый месяц, но на этот раз приехали специально, чтобы сообщить о ребенке и предстоящей свадьбе.

– Ах, как славно! – воскликнул Стефан, услышав новость, тепло обнимая Кейтлин. – Теперь я могу официально поприветствовать тебя в нашей семье!

Потом подошла мать Люсьена. Фарида взяла Кейтлин за руки и торжественно сказала:

– Конечно, без мамы тебе будет трудно. Если что, дай знать, помогу.