Пшеничная вдова - Данила Скит

– Ваше Величество? – послышался за спиной обескураженный голосок Эсмер Лонгривер. Она огляделась в поисках служанки или стражника, но озадаченный взгляд не нашел ничего, кроме королевы и солнечной пустоты покоев.

– Эсмер, дорогая, ты уверена, что хочешь пойти со мной? – повернулась к ней Исбэль, подбирая полы изумрудного цвета платья. С этих самых пор она решила быть непростительно красивой каждый день и каждый свой вздох. Исбэль уже начала гонять служанок и портних, чтобы они сшили ей еще с дюжину новых платьев.

– Я буду рада хоть ненадолго покинуть стены замка, хочется глотнуть свежего воздуха, – ответила скромная Эсмер, опустив взгляд, – У кузницы открывается прекрасный вид на гору Перемен, так ведь?

– Конечно! – Исбэль встала, подошла к Эсмер и взяла ее ладони в свои, – Ты не должна ничего опасаться. Все позади, теперь ты – моя фрейлина и под моей защитой. Но мы, к сожалению, не покинем стены замка. Кузница расположена на открытой местности, но в западном крыле. Просто на возвышенности складывается ощущение свободы.

– Пусть так, – произнесла Эсмер, – Главное ведь ощущение. Не важно, истинна эта свобода или нет…

– О, дорогая Эсмер, истинность в нашей жизни – самое главное. Невозможно ощутить свободу, если она не истинна, можно только сделать вид, – произнесла Исбэль и тут же пожалела о своих словах. Не нужны были Эсмер ее размышления, вызванные возбужденным разумом. Исбэль слишком быстро становилась взрослой и, порой, не могла удержать зрелость при себе. Эсмер же пыталась спрятаться за своей неправдой, чтобы уменьшить боль. Исбэль думала, что та запрется у себя в комнате, испугавшись такого количества мужчин в латах, ведь в памяти еще было свежо насилие и в глазах ее отражалась печаль. Однако, Эсмер почему-то сразу согласилась сопровождать ее. Она была в нежном платье цвета слоновой кости, волосы были собраны жемчужной сеткой, которую Исбэль подарила ей накануне. Жемчуг на сетке удивительно хорошо отражал очарование простого шелкового платья. Эсмер держалась скромно и стыдливо, словно выращенная в золотой клетке певчая птичка.

Они отправились в кузницу, а за спиной слышался грохот металла. Киргоф и Ульрик возглавляли процессию из десяти стражников. К кузнице вела длинная винтовая лестница, уходящая в небо. Исбэль боялась ее в детстве, но, когда Кассу, ее погодке, пришло время заниматься боями на мечах, стала подниматься за ним, преодолевая страх и ужас. Помнится, принцесса всюду ходила за ним хвостиком и если уж он так резво взлетал по этим ступеням, то и ей это под силу, решила она. Над головой светлело небо, и до него можно было дотронуться руками; море тоже прощупывалось с легкостью, протяни ладонь – зачерпнешь пенистую горсть наплывающих на песок волн. Эсмер хваталась за толстый деревянный парапет, стараясь не оглядываться. Впервые она ощущала, будто летит – по обе стороны от лестницы, вбитой в гору, не было ни одной постройки, только колючие кусты можжевельника тянулись вниз по горе, изредка теряясь в густой зеленой траве. Исбэль то и дело поглядывала на рыцарей внизу: ей было смешно, но она твердо решила держать себя в руках, не хихикать и не думать о том, что вороненые рыцари сильно смахивают на гусениц черного махаона: такие же толстые и неповоротливые на этих крутых ступенях.

Когда осталось всего-навсего ступеней десять, Эсмер мертвой хваткой вцепилась в серое дерево и замерла:

– Я не могу идти дальше, – онемевшим от страха голосом прошептала она, – Здесь везде небо! Над головой небо и под ногами небо, мне очень страшно…

– Эсмер, дорогая, – Исбэль и сама себе удивлялась: рядом с Эсмер она становилась по-настоящему взрослой, стараясь защитить милое дитя, как она про себя ее называла, – В том то и дело, что это всего лишь небо! А если подумать, не всего лишь, а целое небо! То, что причиняет вред, имеет клыки, зубы и руки, я точно это знаю. А небо… оно дом для птиц и ласковый ветер, только и всего, – произнесла Исбэль голосом нежным, словно шелест листвы, – Если боишься – просто зажмурься, я поведу тебя за руку. Только не оглядывайся назад, если у тебя закружится голова, ты можешь упасть прямо на наших доблестных рыцарей, тогда уж мы точно услышим громкий грохот! – последнюю фразу говорить не стоило, Исбэль поняла это в самый последний момент, наблюдая, какими большими становятся прозрачно-серые, словно талый лед, глаза Эсмер. Лучше бы она зажмурилась, подумала Исбэль, ведь такими большими глазами много видишь, а от страха видишь еще больше, делая все только хуже.

– Не волнуйтесь, леди Эсмер, я не дам вам упасть, – послышалось позади, – Можете подниматься смело.

От удивления Эсмер перестала страшиться, а Исбэль растеряла свое назидательное настроение: Ульрик смотрел на них снизу, пребывая в воинственной решительности. Челюсть его, как и весь сам он, подалась вперед. Впервые он произнес что-то отличное от запретов, и слова «нельзя» слух Исбэль, кажется, не уловил. Последние десять ступеней Эсмер прошагала быстро, видимо, не желая падением своим нарушить стройный ряд вороненых рыцарей.

– Сюда ведет большая объездная дорога. На телегах привозят руду и утварь, но чтобы проехать по ней, необходимо выйти за стены замка, – поведала Исбэль. Вдалеке уже была видна кузница, она узнала ее по серым стенам из крупного камня и дыму, идущему из огромной трубы на крыше, – На обратном пути можно взять коней, чтобы не спускаться по лестнице, но придется сделать большой крюк.

– Не положено, – услышала она позади, Ульрик встал рядом, – Его Величество запретил покидать замок в его отсутствие.

– Запретил мне, но разве он упоминал кого-то другого? – Исбэль уверенно повернулась к Ульрику, голова которого плыла в небе, а на шлем его вот-вот должна была сесть туча, – Киргоф отправится по объездному пути, он проводит леди Лонгривер в замок.

Ульрик не издал больше никаких запрещающих слов, а Киргоф согласно кивнул.

За оружейной с белесыми колоннами, походившей на большую беззубую челюсть, расположилась кузница, за кузницей – небольшая конюшня для королевских нужд. Вся эта процессия тянулась к припорошенной далью горе Перемен и получила название улыбка ведьмы. Беззубый рот старухи не сулил ничего, кроме обузы ее детям, а оскал ведьмы всегда скрывал опасность. Вспорхнули птицы. Стая голубей покинула крыши построек, улетая в бледную даль. Наверху почти ничего не росло, кроме жесткой травы. Единственное дерево, прибившееся к кузне, свесило к земле длинные дряблые ветви, оплакивая свое одиночество. Эсмер вдруг резко