Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд

Он останавливается, будто не решается добить меня словами, но все-таки делает это:

– У нее произошел самопроизвольный выкидыш.

Мир вокруг меня сжимается до пульса в ушах.

Я поднимаю голову, вглядываюсь в его лицо, в глаза – ищу хоть искру неправды, пытаюсь уловить, что он врет, шутит, испытывает.

– Что… вы… сказали? – отчаянно, глухо.

Какой я придурок. Какой я идиот. Какой я кретин.

Ее слова…

«Я выпью противозачаточные».

Не выпила…

Меня тошнит от себя. Меня воротит от того, что я делал.

Мысли бьют в череп острой болью.

Бьют.

Бьют.

Бьют.

Не убивают. Заставляют жить… задыхаться, помнить и мучиться.

«Отдаю ей все. Пусть забирает каждую каплю нашей близости».

В тот момент я хотел ее больше, чем хотел думать.

В тот момент я желал ее… И каждый последующий раз желал лишь сильнее.

– К сожалению… Мне очень жаль, – чуть тише произносит он. – Из-за стресса, медикаментов, которые она продолжала принимать, и ее диагноза… Ее организм был слишком истощен. Плод не развивался. На раннем сроке у девушек… такое случается часто. Мы сделали все, чтобы убрать угрозу ее жизни. Сейчас ей нужен покой. Максимальный.

Моя Скай.

Я хватаюсь за лицо руками. Исцелившийся кусок бисера снова начинает трескаться на осколки, с каждым вдохом впиваясь острыми краями в живые ткани, омертвляя их.

Скай. Была. Беременной.

…от меня.

У нас мог быть ребенок. Наш. Скай и мой.

– Мы можем записать ваш контакт на случай экстренной ситуации?

Его вопрос пытается просочится в мое сознание, и я уже раскрываю рот, чтобы произнести машинальное «да», но ответ застревает в горле – его мгновенно перекрывает громкое, обжигающе-яростное «НЕТ».

В следующую секунду боль взрывается в моем лице – кулак врезается в челюсть, выбивая воздух из легких и отбрасывая меня назад.

– ТЫ!

Айзек влетает в мое поле зрения, наваливается на меня всем телом, хватает за воротник рубашки так сильно, что ткань жалобно трещит. Его глаза сверкают отчаянным презрением и ненавистью, выражающейся даже в положении его рук.

– Тео, черт возьми!

Его пальцы дрожат, рот искажен уродливой гримасой злости, но сквозь ярость проступает нечто большее – страх.

– Твою мать, Тео… – его голос ломается, глухо бьет в грудь, но тут же снова набирает силу и хлещет: – За все эти годы… ты знаешь, через ЧТО она прошла?! Сколько дерьма падало на нее, но она двигалась дальше. Даже когда лежала без движения после аварии, когда каждое дыхание было пыткой, она продолжала бороться! Даже когда процедуры рвали ее на куски – она держалась! Даже когда жизнь нагибала ее в самые невозможные положения – она принимала каждую позу, продолжала топить все… ради себя! Ради своей жизни!

Айзек резко выдыхает, и в его голосе уже нет просто злобы – там темное, жгучее отчаяние.

– А ты… Что ты с ней сделал?! Что ты, черт возьми, сделал?!

Он толкает меня, отпускает воротник, но тут же снова взмахивает кулаком.

Удар.

Еще один.

Боль накрывает волной.

Я не сопротивляюсь, не поднимаю рук. Пусть бьет. Я заслужил. Я виноват. Я вижу свою вину в каждом изломанном мускуле его лица. Поэтому молчу, позволяя ему швырнуть еще один удар в мою скулу.

– Прекратите немедленно! – крик врача прорезает пространство. – Я вызову охрану!

Айзек трясет меня, толкает, словно пытается достучаться кулаками до сердца. Сердца, которое сейчас только и может что болеть.

– А я скажу тебе, что ты сделал… Ты добил ее. Ты думаешь, это просто ошибка? Нет. Это крах. ТВОЙ крах!

Мое молчание только сильнее его разъяряет. Его слова режут не только потому, что они звучат жестоко, а потому что это правда.

– Ты, блять, серьезно? – ядовито усмехается он. – Ты своей башкой не мог подумать и догадаться, на ЧТО ей нужны деньги? Кредиторы? Долги? Ты точно хорошо ее знаешь, Тео? Ты точно чувствуешь к ней что-то? Она просто хотела начать нормально жить. А ты… – приглушенно произносит он, но потом снова повышает голос: – ты чего хотел?! Рад тому, что она теперь в таком состоянии?! Счастлив? Наигрался? Теперь тебе не скучно?!

Пауза. Слов нет. Ответить нечем.

– Я не слепой, чтобы не заметить, как вы ведете себя при упоминании одного из вас! Я не идиот, чтобы поверить в этот лепет о благотворительности с твоей стороны, – низким голосом произносит он. – И если я все-таки прав… ради нее… постарайся держаться подальше. Ты же понимаешь, что в ее жизни не должно быть такого безответственного придурка, как ты?

Он проходит мимо меня, толкая в плечо. Я пошатываюсь, но стою на месте. Ноги не слушаются. Внутри все гудит, будто переломано. Мой крах…

Краем глаза замечаю движение – охранник уже тянется к моему запястью, но я обрываю его жестким, сухим:

– Я сам.

И ухожу.

Сажусь в машину, хлопаю дверцей так, что металл дрожит. Поднимаю стекла до конца – и теперь нет ничего, кроме меня и вязкой пустоты. Даже воздух душит. Ключ, мотор – и я вдавливаю педаль газа в пол, как будто от этого зависит чья-то жизнь.

Я не вижу ничего, кроме стрелки, с каждой секундой ползущей все выше. Цифры расплываются, гул мотора заглушает все, но не избавляет от мыслей, сердца, совести.

Еще одна машина впереди.

Я рву руль. Обгон. Еще обгон…

Мне нужно пространство, простор, безграничная полоса дороги. Где-то там, между ревом двигателя и пустотой за рулем, я, может быть, смогу, найти ответ.

Но пока вместо ответов только истерический гул в голове…

Идиот. Идиот. Идиот.

А потом яркость перед глазами.

Резко бью ногой по тормозам, и машину заносит…

Глава 25

СКАРЛЕТТ СКАЙ

Не чувствую…

Это все сон.

Открой глаза, Скай. Все, что ты сейчас очень долго смотрела в формате слоумо, – только сон.

Проснись!

Очнись!

ОТКРОЙ ЧЕРТОВЫ ГЛАЗА!

Резко распахиваю глаза. Задыхаюсь. Не хватает кислорода. Каждый вдох – будто через плотный мешок. В горле – привкус металла и сладкая горечь. В груди – тяжесть, будто внутри меня бетон. Вокруг – чужой шум, щелканье, писки, механические гудки.

Ноги? Что с моими ногами? Шипение, запах гари, липкая жаркая боль. Я словно подожженная вата – физическая боль, жжение в голове и пожар в сердце. Все горит и пылает внутри. Или снаружи?

Голова… Почему она так адски болит? Пульс в висках пульсирует так ярко, что кажется, он выдавливает сознание наружу. Свет