Хризолит и Бирюза - Мария Озера

Я опустила взгляд на свои руки, обхватив чашку с чаем, как будто это могло спасти меня от этих дум. Софи приподняла брови и начала накручивать на палец свою прядь волос, явно о чем-то думая.

— Или он просто не тот, за кого себя выдаёт, — сказала она с ноткой иронии.

Зои, не обращая внимания на наши догадки, лениво, словно кошка, встала со стола. Она увидела своё отражение в зеркале, которое висело на стене напротив, и принялась приводить в порядок свои локоны.

— Может, он просто притворяется кем-то, — добавила я, не веря собственным словам.

Софи резко перестала вертеть прядь. Лоб её нахмурился, губы стянулись в узкую ниточку. Она подалась вперёд, словно делилась заговорщическим секретом:

— Или же он просто чудак, — с довольной ухмылкой подытожила она, подскакивая со стула и хлопнув в ладони, словно мозаика в ее голове сошлась. — Ты знаешь, таких тоже хватает, но, судя по всему, он умен. Не так просто оказаться в нашем кругу.

— А вы разве не видели его? — я обвела взглядом лица девушек, пытаясь уловить хоть тень эмоции, что могла бы выдать их осведомлённость.

После разговора с Жизель меня всё чаще не отпускало чувство, что я знаю здесь меньше всех.

Зои, не отрываясь от зеркала, будто между делом произнесла:

— Я видела…

Она не успела договорить. Все пять пар глаз метнулись на неё разом. Я поперхнулась чаем.

— Что? — Зои пожала плечами, будто сказала пустяк. — Я видела его со спины. В конце коридора, у заднего выхода.

Она надула губы и подпёрла щёку кулаком, будто собиралась на этом и закончить. Но наши взгляды прожигали её до костей. Я — одна из них.

Зои тяжело вздохнула, снова посмотрела на себя в зеркало, словно выуживая из памяти забытый штрих. На кухне стало тихо, я нервно сглотнула, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. После тяжелого театрального вздоха она продолжила:

— Высокий, — наконец сказала она, поднимая плечо к щеке, задумавшись. — Длинное чёрное пальто в пол. На голове котелок… Ничего особенного. Ничего, что могло бы зацепить.

— Это все? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

Зои кивнула, но в ее глазах читалась неуверенность. Я выдохнула, понимая, что это все бесполезный разговор.

— Давайте уже закроем эту тему, в конце концов, — прикрывая глаза рукой, сказала я, пытаясь придать голосу уверенность.

Все обменялись взглядами, полными нескрываемого интереса, но мне это все это начинало напоминать скорее паранойю. Стоило просто отпустить эту ситуацию и забыть, как… не такой уж и страшный сон. Я вздохнула и попыталась вытеснить эти мысли, пока наливала очередную кружку чая, решив, что лучше отвлечься на что-нибудь другое, чем размышлять о незнакомцах.

— Пойдемте прогуляемся, — предложила я, стараясь говорить бодро. — Сегодня же понедельник, самый свободный день для нас.

* * *

Клуб, в отличие от апартаментов, находился дальше от поместья Винтерхальтеров, и мне пришлось взять машину.

Каждый раз, оказываясь в салоне, я инстинктивно вжималась в кресло и крепко хваталась за спинку впереди стоящего сиденья. Это не давало гарантий безопасности, но хотя бы создавалось ощущение контроля.

Уже смутно, но раз за разом авария проносилась перед глазами, заставляя мое сердце сжиматься то ли от страха, то ли по тоске от того, что этот момент стал переломным в моих отношениях с Ниваром. Меня буквально разрывало каждый раз при мыслях о том, что я не имею ни малейшего понятия, какую цель он преследует, ограждая меня от себя. И, может, Жизель все же не такой отрицательный герой в моей жизни и правильно предупредила меня о сущности этого мужчины?

Слова Жизель из письма крутились в голове чаще, чем любая молитва: Нивар — притягательная загадка, чье присутствие наполняет разум, но одновременно за завуалированным страхом таится нечто, что я не могу постичь. Он играет с моими чувствами? Или за холодным взглядом скрывается нечто большее?

Стараясь отвлечься, я следила за меняющимися пейзажами за окном.

За последние полгода улицы Верхнего города изменились: людей стало значительно меньше, некогда полные жизни и смеха, они теперь казались запустевшими декорациями к трагедии. Прохожие старались избегать взглядов друг друга, словно боясь нарушить тишину недовольства, которая наполняла пространство. Аристократы, лишённые привычных развлечений, собирались в своих залах и обсуждали последние новости, но их разговоры становились всё более мрачными и пронизанными страхом. Они знали о происходящем в Нижнем городе, но предпочитали оставаться в своих уютных оболочках, скрываясь от реальности.

Тем не менее противоречия нарастали. Эмоции, которые можно было бы выплеснуть на слабых, продолжали преследовать этот утраченный город, как невидимая тень, не позволяя забыть о том, что скрыто под поверхностью.

Для многих обитателей Верхнего города эти перемены казались утраченной привилегией или даже кошмаром. Их привычный мир, где всё поддерживается на высоком уровне благодаря труду низших слоев общества, начал распадаться прямо на глазах. Желание контролировать и властвовать, присущее аристократам, сталкивалось с реальностью, в которой они не могли полностью управлять изменениями. Непонимание, страх и зависть продолжали пульсировать в обществе, создавая почву для новых конфликтов. Как долго продлится этот хрупкий баланс? И какие перемены ждут столицу, разделенную на две части, в этом новом, словно изолированном мире? Вопросы оставались без ответа, но указывали на неизбежное столкновение.

Некоторые, вероятно, будут стремиться укрепить свои позиции за счет ещё более жесткого контроля и усиления репрессий по отношению к нежелательным элементам. Другие могут решиться покинуть Верхний город и искать возможности в Нижнем или даже за пределами Империи. Возможно, эти перемены станут стимулом для аристократов пересмотреть свои ценности и способы взаимодействия с миром, который они создали вокруг себя. А может, они упорно будут отказываться видеть очевидное и продолжат погружаться в иллюзии, всё ближе приближаясь к разрушению.

На контрольном пропускном пункте Нижнего города охрана уже знала меня в лицо и не пыталась препятствовать моей вседозволенности. Кивнув знакомому мужчине в форме, я въехала на территорию другой части Империи.

Но здесь моя машина, которой я спокойно могла пользоваться в Верхнем городе, вызывала бурную реакцию. Сегодня она перешла все границы: вместе с яицами и палками в заднее стекло кто-то метнул огромный кирпич, который пролетел рядом и задел моё плечо. Место начало саднить, а рубашка порвалась, царапины обнажили кожу.

Сердце заколотилось. Я осмотрелась — взгляды прохожих, настоящих защитников Нижнего города, были полны ненависти и осуждения. Их ярость не была направлена на меня лично, скорее на принадлежность моей машины к Верхнему городу. Каждый раз, когда я погружалась в