Заповедный тупик - Катерина Крутова

слезами воспоминаний о солнце родной Аргентины. Измазанные липкой сладостью пальцы оставляли яркие отпечатки на бумаге, словно помечали ту или иную статью затрат или ставили под сомнение графу бюджета. Алекс рассматривала потертость джинсов на коленке, которая в любой момент готова была переродиться в дыру. Сидеть в высоком дорогом бархатном кресле в старых джинсах было неудобно, нехватка статуса сковывала движения, упираясь в золоченые подлокотники, ногти ощущали изъяны двухнедельного маникюра, а заношенные до заломов любимые удобные ботинки тщетно искали укрытия под прозрачной насмешкой стола. Тимофеева ощущала себя не в своей тарелке, точно ее ледяную сорбетную душу окунули в богатую палитру борща и наблюдали под микроскопом, как изменяется агрегатное состояние отдельно взятого индивида. Впрочем, из всех собравшихся дело до Александры было только одному. Арсений Покровский не сводил с нее глаз. Саша непрерывно ощущала его пристальное, рентгеновское внимание. Украдкой брошенный взгляд непременно встречался с внимательными серыми глазами. Сказанная реплика удостаивалась согласного кивка, а скривленные в непроизвольной усмешке губы отражались зеркальной улыбкой на лице Арсена. Алекс бесилась. Вчера в полумраке фойе, во время минуты славы певицы Эммы Васильевой, когда все кругом были поглощены триумфом юного дарования и звездным вниманием к нему, губы Покровского были слишком настойчивы, а хватка крепка. Саша не пыталась вырваться, влепить пощечину или закатить сцену. Она стояла, дрожа натянутой струной, пока чужой музыкант пытался сыграть на ней свою мелодию. С таким же успехом можно было целовать статую. Ее молчаливое непринятие отрезвило мужчину – Арсен отстранился, разомкнул объятия и, не говоря ни слова, влился в общий танец вокруг знаменитости. Через десять минут Эмма уже тормошила застывшую Алекс, размахивала перед ее носом визиткой легендарного артиста и тараторила о приглашении в Москву. Саша механически улыбалась и, кажется, высказывала сдержанное одобрение. Актриса быстро отстала, увлеченная успехом и мечтами о блестящих перспективах. Винтажный кабриолет увез в закат режиссера и музу, а исполнительный продюсер продолжила унылую вахту по контролю и надзору за студийными гостями. Покровский незаметно исчез, вероятно в компании Гюрги и кого-то из московской свиты, но Алекс весь вечер преследовал привкус нежданного поцелуя – холодящий, ментоловый, с едва уловимым кофейным следом.

Она и сейчас ощущала этот аромат, а также острую потребность разобраться в происходящем. Арсен сделал шаг и ждал ответного. Игнорировать не получалось. Откатить отношения к «заводским настройкам» годовой давности – тоже. Каждое решение было неприятным и сложным, но Алекс пришла к компромиссу с совестью и чувствами, демонстративно расслабленно закинула ногу на ногу, откинулась в кресле и подняла взгляд. Шоураннер улыбнулся. Исполнительный продюсер сдержанным кивком подтвердила готовность идти дальше. Вишневая косточка метким плевком отправилась через стеклянный стол и приземлилась рядом с ножкой Сашиного кресла.

– Красиво написано, но цифры мне не нравятся. – Директор театра обвел собравшихся тяжелым взглядом.

Тельман суетливо дернулся, поправляя растрепанные вихры, Чехов еще глубже вжался в бархат кресла, Покровский ответил удивленно вскинутой бровью, а элегантная серьезная дама, выполняющая функции заместителя, не меняясь в лице, дважды щелкнула кнопкой шариковой ручки. «Похоже, золотой Parker», – равнодушно констатировала Алекс, без спроса взяла из вазочки самую крупную черешню и заметила:

– Могу напечатать более изысканным шрифтом и округлить.

– Что напечатать? – не понял директор и уставился на девушку, отправившую в рот сочную сладкую ягоду.

– Смету, – милостиво пояснила Саша. – Возможно, тогда цифры станут выглядеть красивее и привлекательнее для глаз.

Чехов издал полный ужаса тихий стон и втянул голову в плечи. Дэвид послал подруге предостерегающий взгляд. Деловая дама оглядела ее с интересом опытного психиатра, встретившего прелюбопытный случай. Арсен едва заметно улыбнулся, и Алекс оценила веру Покровского в ее деловые качества.

– А привлекательнее для моего кошелька сможете шрифт подобрать? – Потенциальный заказчик облизнул с пальцев липкий сок.

– Зависит от того, откуда смотреть. – Тимофеева вызывающе болтала ногой в дешевом ношеном ботинке и демонстративно медленно рассматривала облупившийся маникюр.

– И?! – Терпение миллионера, одного из известнейших бизнесменов Петербурга, волею губернатора ставшего управляющим театром, быстро истончалось до натянутости последнего нерва собравшихся.

– Если с ракурса режиссера, то мы увидим отличную команду, талантливых актеров и хорошее современное оборудование. Если из зрительного зала, то сможем насладиться качественной картинкой, глубиной красочного кадра, берущей за душу музыкой и достоверной жизненной игрой. Взгляд из возможного будущего может принести звук оваций, фестивальную известность, восторг и зависть конкурентов. Но из наших кресел пока видны только буквы и цифры – невыразительные, пустые и, согласна с вами, не особенно красивые.

Бизнесмен замер, так и не донеся до рта очередную черешню. Его маленькие, широко посаженные глаза с интересом изучали дерзкую собеседницу. Немая сцена продолжалась пару секунд. Алекс с достоинством выдержала партию молчаливых гляделок, хотя в душе ее бушевала буря сомнений в правильности выбранной стратегии. Но вот уголки тонких губ заказчика приподнялись в едва заметном одобрении, бордовая ягода брызнула соком, а косточка скрылась в ворсе ковра.

– Умерьте аппетиты на двадцать процентов, и, возможно, мы договоримся.

Алекс постаралась сдержать удовлетворенный вздох и сохранить на лице скептическую мину, но в этот момент из кресла подпрыгнул Тельман с эмоциональным пассажем:

– Нашу с Георгием идею можно осуществить и без больших затрат. Балет, опера, кино – все это жемчужины искусства, из которых наша картина соберет прекрасное ожерелье.

– Однако услуги талантливых ювелиров недешевы, особенно если вы хотите получить уникальное изделие. Мы все это знаем, не так ли? – Негромкий размеренный голос Покровского мгновенно перетянул внимание на себя. – Уверен, вы, как яркий представитель интеллектуальной элиты, видели скандальный фильм Давида Исааковича, наделавший много шума несколько лет назад?

Судя по выражению директорского лица, ни о каком фильме он слыхом не слыхивал, но статусом знатока искусства дорожил.

– «Шпунтгебель». Аллегоричная философская сказка о сути человеческой натуры в современном материальном мире, – милостиво уточнил Арсен и послал миллионеру ободряющий взгляд, точно профессор, желающий поддержать любимого студента, по нелепой случайности не готового к экзамену.

Директор театра закивал согласно, но неуверенно:

– Да-да, теперь припоминаю. Очень-очень интересная работа.

– Что ж, не будем тратить ваше время и дадим возможность профессионалам представить синопсис.

Из кресла поднялся и растерянно оглядел собравшихся Георгий Чехов. Вместе с Тельманом в течение месяца он работал над сценарным планом. Основная концепция принадлежала Дэвиду, он же набросал целый альбом стремительных скетчей-раскадровок. В задачи Чехова входило облачить туманные идеи и яркие образы в четкую понятную структуру. Алекс сценарий прочла и нашла его грамотным, цельным и рабочим.

Георгий открыл папку и дрожащими руками выложил перед заказчиком подготовленную презентацию с текстом и картинками. Все материалы неделю назад отправили на рассмотрение, и потребности лишний