Летний сад - Полина Саймонс

– Таня, у тебя кто-то работает в воскресенье? Один из рабочих только что вошел в дом.

И все женщины выглянули наружу.

Татьяна прикусила губу. Он же должен был сидеть в своем сарае!

– О, это не рабочий, – сказала Аманда. – Это ее муж.

Все головы медленно повернулись к Татьяне.

Открылась задняя дверь кухни, и вошел Александр. Он был в рваных, поблекших джинсах «Ли» и больших коричневых рабочих ботинках, в которых казался еще выше. Он вспотел, а его огромные обнаженные руки были покрыты грязью и опилками. Короткие рукава черной футболки он закатал до самых плеч, и полосы серых шрамов и голубые татуировки были хорошо видны.

– Привет, дамы, – сказал он, останавливаясь в дверях, открывая в усмешке белые зубы, подчеркнутые черной щетиной на небритых щеках.

Он внес с собой наружную жару, сигаретный дым, запах пота – и вызвал у нарядных женщин неловкую растерянность.

– Привет, Кэролайн, как дела? Извините, что помешал. Таня, ты не дашь мне сигареты и что-нибудь выпить, а? Я измучился.

Татьяна быстро встала.

– Ты разве не собираешься нас познакомить? – спросила Мелисса натянутым тоном.

– Ох да, извините. Э-э-э… девушки, это Александр, мой муж.

Он коснулся полей воображаемой шляпы; Татьяна поспешила найти то, что было ему нужно.

Кэролайн сказала:

– Александр, а почему бы вам не посидеть здесь и не выпить с нами? Мы почти закончили, да, девушки?

– О да! Там так жарко, посидите! А мы все равно уже почти уходим.

– Ой да. Раз уж так, да, да, останьтесь.

Но он напился прямо из кувшина, не останавливаясь, пока не исчезла половина лимонада, и сказал:

– Там действительно жарко. Ну, рад был повидать вас, девушки.

Он взял у Татьяны сигареты, подмигнул и ушел. Когда дверь закрылась, Кэролайн улыбнулась:

– Таня, где ты такого нашла?

– Подобрала на улице, – ответила Татьяна, начиная убирать со стола.

– И где он до сих пор пропадал? И откуда у него эти шрамы на руках и татуировки?

– Да, шрамы, откуда они? – спросила Мелисса.

– Шрамы и тату – с войны и от работы на крышах. – Татьяна делала вид, что занята уборкой.

– Он кровельщик? Но у него тату в виде креста. Он религиозен?

– У него и другая есть, вроде молотка. Это тоже связано с работой?

Ох, чтоб им… Как будто железный занавес и не опускался над Европой…

– А когда вы поженились?

– В сорок втором.

К счастью, женщины не связали сорок второй год с разгаром некой нелепой войны. Время и вправду стирает многое.

Аманда сказала:

– Он работает у моего жениха, Стива, в «Домостроительной компании Бэлкмана». Это бизнес Стива и его отца. Мы со Стивом тоже скоро поженимся. А они с Алексом – лучшие друзья.

Синди, маленькая девушка с короткими темными волосами, сказала:

– Он и с моим женихом, Джеффом, тоже работает. И мы тоже скоро поженимся.

Сиделки вежливо выслушали их и повернулись к Татьяне.

– Расскажи нам, что он за муж? – предложила Мелисса. – Ворчливый? Угрюмый? Требовательный?

Татьяна изо всех сил старалась не поджимать губы. Да, все это было в ее муже, но не только.

– Он из тех, кто прыгает в машину сразу, как заканчивается смена, – заявила Кэролайн, подталкивая Татьяну.

– Она и сама такая, – сказала Эрин. Она работала в приемной. – Она даже не будет ждать, пока придет следующая смена. Одна минута восьмого – и она уже в машине.

– Девушки, может, хватит? – сказала Татьяна, и Кэролайн с Эрин засмеялись.

Им хотелось знать, как он зарабатывает на жизнь, сколько часов работает, переодевается ли, идя на работу, или целыми днями вот так выглядит, усталым ли возвращается домой. Он был солдатом, а как долго? И какое у него звание? Он и теперь капитан? Как долго он был на фронте? Привез ли домой что-нибудь с войны? Вопросы сопровождались хихиканьем.

– Он принес домой всю войну, – без улыбки ответила Татьяна.

Она выдержала еще полчаса бесконечного любопытства, на которое в основном не отвечала, и наконец распрощалась с последней гостьей и пошла на заднюю террасу, где нашла Александра, сидевшего на перилах и курившего. От жары он снял футболку.

– С чего это ты вдруг явился, да еще в таком виде? – спросила Татьяна, поднимаясь на террасу. – Ты же обещал держаться подальше. Они все остальное время болтали только о тебе!

– О? – Он усмехнулся. – И что они хотели узнать?

Татьяна покачала головой и засмеялась.

– И что ты им рассказала? – Он улыбался от уха до уха. – Что-то хорошее?

– Прекрати. Иди вымойся. Скоро Энт вернется.

– Но ты хотя бы сказала им, – спросил он, понизив голос, – как я тебе нравлюсь в таком вот виде?

Он был невозможен. Но когда она видела его вот таким… сидит на перилах, ноги в ее любимых джинсах болтаются, зубы сверкают белизной на фоне щетины, черные волосы встрепаны, потрясающе мускулистые руки и грудь блестят от пота… Ей пришлось схватиться за спинку стула, потому что она не хотела, чтобы он заметил: у нее задрожали ноги. Но Александр так широко ей улыбался, должно быть, он уже все понял. Он отставил лимонад, загасил сигарету и спрыгнул с перил.

Татьяна вскинула руки.

– Шура, пожалуйста… – хрипло пробормотала она.

– Хорошо, – мурлыкнул он. – Раз уж ты так мило просишь…

Подхватив ее на руки, он унес ее в свой рабочий сарай, пинком закрыл за собой дверь и поставил ее на пол.

Внутри жара обжигала. В сарае все было в порядке и чисто, но пахло опилками, деревом, и металлом, и смазкой больших мощных инструментов.

Александр сбросил одну лямку ее сарафана, потом вторую. Стянул платье, расстегнул бюстгальтер, стащил трусики и поставил ее перед собой нагую.

Она старалась сдерживать ускорявшееся дыхание, когда стояла вот так под его мужским взглядом, и не позволяла ногам дрожать, а соскам – твердеть. Но ничего у нее не получилось.

Александр наконец заговорил:

– Таня… – Его руки гладили ее талию, прижимали ее бедра к его джинсам и пряжке ремня. – Я не намерен раздеваться. Я останусь в джинсах и ботинках, но ты будешь нагой… – Он поднял ее и посадил на свой рабочий стол. – На этом рабочем столе, который я для тебя соорудил.

Стоя между ее ногами, он гладил ее повлажневшую грудь и невероятно твердые соски. На этот раз ничто не могло сдержать ее стон. Она откинулась назад на ослабевших руках. Он терся щетиной о ее губы, шею, грудь.

– Тебе такое немножко нравится, –