Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

она изменила ему с королем Яковым? Он, с тех пор как стал ее любовником, был верен ей все время их знакомства. Эта сероглазая колдунья наверняка что-то сотворила с ним, если все остальные женщины перестали для него существовать. Неужели все то, что она говорила о своих чувствах к нему, было ложью? Альфред перевел тяжелый взгляд на ее руки, и его мучительная догадка подтвердилась — на ее пальце отсутствовало его обручальное кольцо! Эта лживая дрянь не смогла выполнить даже такого простого обещания ему, как всегда носить подаренное им кольцо, эту семейную реликвию, которой он безмерно дорожил. Это обстоятельство лучше всяких слов говорило ему, как Мейбелл в действительности относилась к нему. Альфред горько усмехнулся. Должно быть, она посчитала, что положение фаворитки короля и звание герцогини Дарлингтонской являются гораздо более почетными, чем титул графини Кэррингтон, который он мог ей предложить. Эта версия мотива поступков Мейбелл прекрасно объясняла все ее поведение.

Гнев медленно, но верно закипал в груди лорда Эшби. И он взорвался, когда Мейбелл, увлекшись, начала произносить настоящий панегирик королю Якову, восхваляя его честность, душевную твердость и верность друзьям. Придворные внимательно слушали ее, против воли все больше попадая под власть ее обаяния. Безграничная вера ораторов в свою правоту часто завораживает слушателей и заставляет верить им без лишних вопросов. Особенно восторженно смотрели на Мейбелл молодые офицеры; они внимали ее словам ну словно доводам Священного Писания. Вспыхнув, Альфред решил прекратить ее выступление, сказав несколько веских слов, которые должны были развеять чары этой новоявленной Цирцеи. И чистым, четко поставленным голосом он произнес:

— Хвала богу, даровавшему нам победу! Сила папистов сломлена, их отряды бежали, король-католик находится в наших руках, и теперь Англия может вздохнуть спокойно. Наши души они хотели отдать своим попам, а наши тела и все наше достояние — папе римскому и французскому королю, готовящих для нас костры! Но бог не допустил владычества на нашей земле кровавой инквизиции и изуверов в рясах доминиканцев. Грехи этих мнимых святош переполнили меру терпения Небес, и англичане, которые, может быть, не во всем ведут праведный образ жизни, все же выглядят предпочтительнее в глазах Творца своей честностью. Но находятся неразумные женщины, которые ставят под сомнение плоды нашей столь трудно выстраданной победы, — Альфред при этих словах метнул презрительный взгляд на онемевшую от неожиданного появления жениха Мейбелл. — И нужно быть подлинными глупцами, джентльмены, чтобы не только слушаться их, но даже слушать их.

— Совершенно согласна с вами, граф, — поторопилась сказать герцогиня Мальборо, обрадованная тем, что лорд Эшби вмешался в речь юной герцогини Дарлингтонской, поставившей в неловкое положение принцессу Анну и ее саму. — Французы — наши злейшие враги, а король Яков — их верный союзник! Следует ли позволить союзнику наших врагов оставаться на английском троне? Тут даже обсуждать нечего!

— Позвольте выразить свое восхищение вашим умом и вашей правотой, миледи, — граф Кэррингтон отвесил почтительный поклон герцогине Мальборо. — Теперь, с вашего позволения, я хотел бы задать несколько вопросов своей невесте.

— Вашей невесте? — непритворно удивилась леди Черчилль. — Кто же она?

— Вот эта особа, так называемая герцогиня Дарлингтонская, — сквозь зубы проговорил граф Кэррингтон, указывая на побледневшую от ужаса Мейбелл. Теперь ему было решительно все равно, что подумают о нем люди, главное было призвать к ответу обманщицу.

— Что же, вы имеете полное право требовать объяснений от своей невесты, лорд Эшби, — ослепительно улыбнулась герцогиня Мальборо, радуясь про себя, что она сравнительно легко избавилась от своей соперницы. Если судить по выражению еле скрываемой ярости на лице лорда Эшби, то у этой крошки стала назревать куча проблем.

Пользуясь позволением неофициальной хозяйки вечера, граф Кэррингтон мертвой хваткой вцепился в руку Мейбелл, и потащил ее к выходу, не разбирая дороги. Его невеста, еле поспевая, почти бежала за ним. От волнения девушка почти не ощущала боли от хватки железных пальцев Альфреда, но мало-помалу она приходила в себя, благодаря силе своего неукротимого духа. Прежде Мейбелл приходилось отгонять мысли о своем женихе, поскольку она не знала, что ей с ними делать, если она отдала свое сердце королю. Но его внезапное появление снова пробудило в ней ее прежние мечты, чувства и переживания. Он имел такую власть над ней, что достаточно ему было снова появиться на ее жизненном пути, и ее трепетная влюбленность в короля Якова слетела как ворох осенних листьев под порывами сильного ветра.

Плохо было то, что ему открылась вся правда об ее похождениях, и она не могла смягчить неблагоприятное впечатление от своих проступков. Но Мейбелл не собиралась легко сдаваться. Любовь к Альфреду не раз давала ей силы выстоять в самых трудных испытаниях, и она приготовилась еще раз завоевать сердце своего гордого возлюбленного, несмотря на то, что все обстоятельства были против нее.

Граф Кэррингтон втолкнул ее в какую-то темную и безлюдную гардеробную, но темнота не мешала ему представлять, как красива была эта лживая леди, которая на протяжении нескольких последних лет так искусно врала ему о своей любви, что он поверил ей так, как не верил ни одному человеку на свете. Но теперь с этим легковерием было покончено — Альфред возымел твердое намерение разобраться с ней раз и навсегда.

— Ответьте мне на пару вопросов, леди Уинтворт, — вы действительно любовница его католического величества и отказались от намерения стать моей женой? — жестко спросил он. Мейбелл замерла, поначалу не в силах сказать ни слова. Она уже успела забыть, как ее любимый был хорош собою. При свете полной луны, льющейся из окна на его красивое лицо, он производил на нее почти магическое действие, полностью покоряя собой ее сердце.

— Альфред, я никогда по доброй воле не откажусь от тебя, — всхлипнула она от избытка чувств. — Я слишком сильно люблю тебя, и моя любовь к тебе может умереть только вместе со мною. Поверь мне, дорогой мой, я говорю чистую правду, и по-прежнему желаю навсегда соединить с тобой свою судьбу!

Мейбелл сделала попытку обнять своего жениха, но он с досадой оттолкнул ее, сердясь больше на себя за то, что не может окончательно освободиться от своей привязанности к ней.

— Вы не ответили мне, являетесь ли вы любовницей презренного Якова Второго? — холодно напомнил он ей.

Девушка сделала глубокий вздох как пловец перед особенно трудным заплывом, понимая, что настал решительный момент в их объяснении. От того, удастся