Трое с маяка, или Булочная на Краю Света - Полина Сутягина

Элис молчала. Потом тихо продолжила:

– Мама, наверное, сейчас очень волнуется. Отец тоже однажды вечером не вернулся домой. А утром в воде нашли его… Сказали, что сердце остановилось. Поздняя осень была, вода очень холодная. Он упал с берега и не успел выплыть… С тех пор мама считает всё опасным, особенно поздние прогулки… – и Элис снова сглотнула, усиленно сдерживая слезы, предательски подступавшие к горлу.

– Так. Все!– решительно сказал Томми и поднялся, – собираемся и пошли дальше!

Элис кивнула, тихонько утирая глаза тыльной стороной ладони, и принялась убирать то, что осталось от их маленького пикника.

Дальше уступ, по которому они двигались, стал уже, и Томми, освещая путь перед собой, шел первым, а Элис следом. Теперь они двигались молча. Грот потихоньку делал ожидаемый загиб, и надежды Томми на другой выход таяли, как льдинки в весеннем ручье.

– Ой, что это?! – послышалось из-за его спины восклицание Элис.

Томми обернулся, и свет фонаря выхватил из мрака на некотором отдалении от уступа, по которому они шли, что-то выступающее из воды. Тусклого света едва хватало разглядеть что-то в воде, но было не понятно, что там.

– Похоже на корягу какую-то… – прищурившись, попыталась ответить на свой же вопрос девочка.

– Нет, это не коряга… Это… Это же мачта! – воскликнул вдруг Томми. – Ну, точно, гляди!

Томми был так взволнован, что совершенно забыл об их бедственном положении, и быстро двинулся вперед, к той части уступа, которая располагалась ближе всего к обломкам.

***

В маленьком аккуратном домике под красной черепичной крышей немолодая уже, но достаточно привлекательная женщина, не находила себе места. Она то вставала и приближалась к распахнутому окну, за которым уже не было видно ярких полос закатного неба, то выходила на порог, вглядываясь в обрушающуюся на Городок ночь. Женщина заламывала кисти рук, потом возвращалась к вязанию, путала и слишком перетягивала петли, бросала пряжу на ковер и снова выходила к двери. Наконец, она накинула плащ и решительным шагом двинулась в сторону леса, где так любили допоздна гулять ее дочь с «этим гадким мальчишкой», который, как теперь ей было совершенно очевидно, имел дурное влияние на ее драгоценное и единственное дитя.

Дорога через лес пугала женщину, во мраке кусты казались призрачными силуэтами незнакомцев, а тихий полет филина над головой вырвал из ее уст восклик, напугавший птицу сильнее, чем она женщину. Та пустилась почти бегом по склону, на свет окон маяка и, достигнув старенькой деревянной двери, забарабанила в нее кулаком. В ответ послышался шум ног по лестнице и голос девушки «Томми, с каких это пор ты…» Но голос оборвался, когда на пороге Мари обнаружила вовсе не припозднившегося мальчишку.

– Значит, они еще не вернулись?! – без всякого приветствия, всегда такая вежливая, воскликнула мама Элис.

– Мадам… – удивленно пробормотала Мари, – неет, я… думала… он уже… о, проходите, пожалуйста.

Но «мадам» не сдвинулась с места, глядя на миниатюрную девушку с высоты своего роста.

– Где моя дочь?! Я хочу знать!

– Но ведь и я этого не знаю, мадам, – строго остановила готовящийся порыв нежелательных обвинений Мари. – Томми пока тоже нет. Проходите же. Сейчас мы во всем разберемся.

Тон Мари подействовал на нежданную гостью, и она последовала за девушкой. Мари провела ее в столовую и сразу же отправилась за Жаннет. Пока они вместе спускались, Мари рассказала Жаннет об исчезновении детей. Однако той тоже ничего не было известно о замыслах Томми.

– Не знаю, что он там задумал, но Элис он всегда провожал домой не поздно, – шептала по дороге Мари, – должно быть, что-то случилось… Он, конечно, тот еще выдумщик, но ведь девочка! Вот что – бери велосипед и поезжай за Анри… Может быть, еще… – она замялась и пробормотала уже тише, – нет, это неудобно, да и эту растревоженную дамочку одну не оставишь…

– Что такое? – переспросила Жаннет.

– Да я не знаю, может, еще что-то покрепче пустырника дать этой «балерине»… – они уже подошли к гостиной и Мари замолчала.

Мать Элис стояла у окна. Она никогда раньше не бывала на маяке. Но при данных обстоятельствах вряд ли можно было надеяться на благоприятные впечатления от этого визита. Мари налила ей чая, быстро добавив туда травяную настойку собственного изготовления.

– Мадам, – Мари протянула женщине чашку, – не волнуйтесь. Ну, припозднились. Дети! Я уже отправила Жаннет за нашим почтальоном. Сейчас они приедут, и мы сразу же отправимся на поиски. Но возможно, ребята сами вернутся. Вы пейте, пожалуйста! Да, а может быть, ваша дочь уже дома, и волнуется, что Вас нет. Может, Вам стоит ждать там? А мы пока…

– А Вы пока будете спокойно сидеть и пить Ваш чай! – прервала ее женщина, – сложа руки! Пока дети, пока моя дочь… Я понимаю, мальчик не сын Вам… Как-коева-вам дело… – и голос ее сорвался, – что с ним что-то, – лепетала она уже почти сквозь слезы.

Мари быстрее подошла к ней и попыталась приобнять, но та отстранила девушку и, достав кружевной платок, приложила его к глазам.

– Вы вообще… Вы… – но больше ей не удалось ничего вывалить на голову Мари, и мама Элис просто разрыдалась.

Мари все-таки приобняла женщину, ловко подсунув ей чашку с успокоительным чаем. А когда у маяка раздался рев въезжающего на холм фургончика, женщина уже почти пришла в себя, и ее предшествующее состояние выдавали лишь покрасневшие глаза.

Жаннет и Анри появились на пороге гостиной.

– Никого по дороге не встретили, – объявила художница, – мы взяли еще фонарей…

– Куда они могли пойти? – спросил почтальон, – Мадам, девушки? Дети что-то говорили?

– Элис сказала мне, что они идут сюда, красить этот ваш… маяк! – зло сказала женщина, отставляя пустую чашку.

– Они даже не заходили после школы… – покачала головой Мари, – я считала, они в лесу…

На некоторое время в гостиной воцарилась тишина.

***

– Вот это да! – воскликнул Томми,– готов поспорить, что это останки самой «Золотой Чайки»!

Он поднял выше фонарь. – Вот что… я разденусь и нырну!

– Ты сошел с ума, – помотала головой девочка, – забыл, что я тебе рассказывала – вода ледяная! И оставишь меня тут одну с твоим трупом?! – она сказала это нарочито с вызовом, надеясь хоть как-то отрезвить мальчика.

Томми поднял глаза на Элис. «Пожалуй, она права»,– пронеслось у него в голове, – «как она выберется отсюда, если и впрямь что-то случится?» Но Томми-то знал, как это – плавать в холодной воде… Он снова поглядел на деревянный столб, с прогнившими обрывками такелажа и отсутствующими реями. «Значит, они вошли сюда, спасаясь от