Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

Поднял калика тот бел-горюч камешек,

Кинул через плечо правое.

Кололся камешек надвое,

Выходит на Русь добрый молодец,

Молодой Михайла Потык сын Иванович.

А калику только и видели.

Говорит Михайлушка Иванович:

«Ай же вы, мои братцы крестовые!

А где же моя молода жена

Авдотьюшка лебедь белая?» —

«А твоя-то Авдотья лебедь белая

Замуж пошла за царя сарацинского».

Пришел Михайло в царство сарацинское,

Увидала его Авдотья лебедь белая,

Наливала чару зелена вина,

Подсыпала в чару зелья сонного:

«Ай же ты, молодой Михайло Потык сын Иванович!

Силой увез меня царь Василий Окулович.

А как ясный день не может быть без красна солнышка,

Так я без тебя, Михайлушка,

Не могу ни есть, ни пить, ни жива быть.

Выпей-ка с тоски-кручинушки».

Выпил Михайло чару вина сонного,

Пал на матушку сыру землю.

Стащила его Авдотья в глубок погреб,

Распялила Михайлушку на́ стену,

Брала четыре гвоздя железныих,

Брала молот кузнечный трех пудов,

Прибила руки-ноги Михайловы к той стеночке.

Стосковались братья крестовые, богатыри русские,

Илья Муромец с Добрыней Никитичем

Да с Алешей Поповичем,

Схватились они по Михайле Потыке.

Поехали они в царство сарацинское,

Проведали про Михайлу во погребе.

Прибили-порубили басурман много-множество,

Шли они во глубок погреб,

Повыломали замки железные,

Снимали Михайлу со стены в погребе.

Говорил Михайло братьям своим крестовыим:

«Ай же вы, братьица мои крестовые!

Что-то затекли мои рученьки-ноженьки.

Пойду-ка я погляжу на мою молоду жену,

Авдотьюшку лебедь белую».

Взял Михайлушка саблю вострую,

Пошел в палаты белокаменные.

Увидала его Авдотья лебедь белая.

Налила опять чару зелена вина,

Подсыпала в чару зелья сонного:

«Ай же ты, молодой Михайло Потык сын Иванович!

Не может ясный день быть без солнышка,

Так я без тебя не могу ни есть, ни пить, ни жива быть.

Уста твои ныне печальные,

Печальные уста да кручинные:

А выпей-ка чару зелена вина

Со той тоски, со кручинушки».

Просит Авдотья лебедь белая,

Просит во слезах, во слезах великиих.

Взял Михайлушка чару в руку правую,

Стал чару к устам подносить.

Тут подоспел старый казак Илья Муромец,

Толкнул Михайлушку по́д руку, —

Улетела та чара далехонько.

Сошла тут с Михайлушки сила чародейная,

Взмахнул Михайло своей саблей вострою,

Отсек Авдотье лебеди белой буйну голову.

Глеб Володьевич

Старина тридцатая. Князь Глеб Володьевич, племянник князя Владимира, карает властительницу Корсуни, коварную чародейку Маринку Кайдаловну.

А как падала погодушка со синя моря,

Со синя морюшка с Корсу́ньского,

Заносила три корабля черненыих

В славный Корсу́нь город, в гавань Корсуньскую.

А во том городе во Ко́рсуни

Ни царя, ни царевича,

Ни короля, ни королевича,

Тут жила-была Маринка дочь Кайдаловна,

Еретица, безбожница,

Брала она с тех кораблей пошлины,

В гавань вошли – пошлину,

Паруса спустили – пошлину,

Якоря бросали – пошлину,

К мосту приставали – мостовое брала,

В таможню зашли – таможенное.

Набирала дани-пошлины

Ни много ни мало сорок тысячей.

Взяла она у тех корабельщиков три рукавочки,

Три рукавочки, три перчаточки,

Сшиты перчаточки, не вязаны,

Вышиты красным золотом,

Усажены скатным жемчугом и каменьями самоцветными.

Первые перчаточки в пятьсот рублей,

Другие перчаточки в целу тысячу,

Третьим перчаточкам цены нет.

Везены эти перчаточки в подареньице

Князю Глебу Володьевичу в Киев-град,

Любимому племяннику Владимира стольнокиевского.

Забирала себе Маринка те три корабля черненыих,

Прогоняла корабельщиков с тех корабликов,

Ставила свою стражу крепкую.

Ходят корабельщики по городу по Ко́рсуню,

Думают промеж собой думушку единую.

Пишут они ярлыки скорописчатые

Тому же князю Глебу Володьевичу:

«Уж ты гой еси, князь Глеб Володьевич!

Уж как падала погодушка со синя моря,

Заметало нас под тот же городок под Корсунь,

А во том же во городе во Корсуни

Ни царя нет, ни царевича,

Ни короля, ни королевича,

Княжит тут Маринка дочь Кайдаловна,

Еретица, безбожница.

Вошли мы в гавань – брала с нас пошлину,

Паруса спустили – брала пошлину,

По мосту шли – мостовое брала,

В таможню зашли – таможенное.

Взяла с нас дани-пошлины сорок тысячей,

Да взяла у нас три перчаточки,

Везены были тебе, князю, в подареньице:

Первые перчаточки во пятьсот рублей,

Другие перчаточки в целу тысячу,

А третьим перчаточкам цены нет».

Они скоро писали, запечатали,

Отослали князю Глебу Володьевичу.

А тут скоро пришли ярлыки в Киев-град,

Скоро Глеб Володьевич их просматривал.

Разъярилось сердце богатырское,

Просит благословения у дядюшки своего любимого,

У Владимира Красна Солнышка в поход идти.

Дает ему Владимир благословение в поход идти.

Выходил Глеб Володьевич на свой широкий двор,

Собирал дружину хоробрую:

«Уж вы гой еси, дружина моя хоробрая!

Седлайте добрых коней, берите сабельки вострые!»

Выезжал князь Глеб Володьевич в чисто поле

Со своей дружиною хороброю,

Триста отборных добрых молодцев,

Рост к росту, голос к голосу, волос к волосу.

Говорил им князь Глеб Володьевич:

«Уж вы поедемте, дружина моя хоробрая,

А ко тому славному городу ко Корсуню,

А ко той Марине ко Кайдаловне,

Еретице, безбожнице,

Вызволять мои кораблики черненые».

Как доехали они до города Корсуня,

Остановил Глеб добра коня:

«Уж вы гой еси, дружина моя хоробрая!

Сходите с коней, ставьте шатры полотняные,

Держите стражу крепкую,

Пойду я один ко граду Корсуню.

Как услышите, зазвенит моя сабелька,

Заскрипят плечи богатырские,

Поезжайте ко городу Корсуню,

Скачите через стену городовую,

Уж вы бейте по городу и старого и малого,

Ни единого не оставляйте вы на семена».

Подъезжает Глеб под башню наугольную,

Закричал он