Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

И будет Иван Годинович в Чернигове,

Идет он во гридню светлую

К Дмитрию, гостю богатому;

Спасову образу молится,

Дмитрию-гостю кланяется:

«Уж ты здравствуй, Дмитрий, богатый гость!»

Отвечает Дмитрий, гость черниговский:

«Здравствуй и ты, Иванушка Годинович!

Зачем, Иванушка, к нам пожаловал?» —

«Приехал я, Иванушка, свататься,

А сватом мне Владимир-князь.

Есть у тебя дочь любимая Марья Дмитриевна,

Лебедь белая,

Отдай за меня дочь свою любимую».

Отвечает ему Дмитрий, богатый гость:

«Поздно ты приехал, Иванушка,

Поздно ты спохватился в Чернигов-град.

Дочь моя Марья Дмитриевна уж сосватана,

Душа Дмитриевна запоручена

В дальнюю землю ордынскую

За царя Афромея Афромеевича.

За царя отдать – ей царицею слыть,

За тебя, Иван, отдать – холопкой слыть».

А тут у Дмитрия гостя богатого

Сидят мурзы-улановья,

Привезли они платьице цве́тное

Что на душку Марью Дмитриевну,

Платья того на сто тысячей

От царя Афромея Афромеевича.

А сам царь Афромей Афромеевич

Он от Чернигова в трех верстах стоит,

А силы с ним три тысячи.

Тут Иванушке за обиду стало,

За великую досаду показалося.

«Честью не отдашь – силой возьму».

Пошел он в гридницу светлую

К лебеди белой Марье Дмитриевне;

Сидит Марья, полотенчико вышивает,

На головке у Марьи белы лебеди,

На подножках у Марьи черны вороны.

Брал Иван за белы руки, за златы́ перстни́,

Потащил Марью на широкий двор,

Посадил ее на добра коня,

И сам метался в седелечко черкасское.

Тут взговорит ему Дмитрий-гость:

«Гой еси ты, Иванушка Годинович!

Суженое пересуживаешь,

Ряженое переряживаешь;

Можно тебе взять не гордостью, —

Веселым пирком-свадебкой!»

Только Иван слово выговорил:

«Гой еси ты, славный Дмитрий-гость!

Добром мы у тебя сваталися,

А сватался Владимир-князь;

Не мог ты честью мне отдать,

Ныне беру и не кланяюсь!»

Едет Иван по чисту полю день до вечера,

Настигла Ивана ночь темная,

Расставил он в поле шатер поло́тняный,

Лег с Марьей под бел шатер.

Донеслась весть царю Афромею Афромеевичу,

Немного времени миновалося,

Наехал он к белу шатру,

Закричал-заревел зычным голосом:

«Гой еси, Иванушка Годинович!

А и ты суженое пересуживаешь,

Ряженое переряживаешь!»

А скоро вышел Иван из бела шатра:

«Гой еси, царь Афромей Афромеевич!

Станем мы с тобой биться-ратиться,

Кто верх возьмет – тому Марья достанется».

И схватились они биться-ратиться.

Ударили палицами булатными,

У них палицы поломалися.

Разъехались богатыри во второй раз,

Ударились сабельками вострыми,

У них сабельки пощербалися.

Разъехались богатыри в третий раз,

Ударились копьицами вострыми,

У них копьица по яблокам ломалися.

Спешились с добрых коней,

Сошлись руками боротися.

Сшиб Иванушка царя Афромея на сыру землю,

Сел ему, царищу поганому, на черны груди.

А и нет ножа булатного,

Нечем пороть груди черные.

Кричит Иванушка зычным голосом:

«Уж ты душечка Марья Дмитриевна, лебедь белая,

Неси-ка мой булатный нож, забыл в шатре».

Несет ему Марья булатный нож.

Говорит ей царь Афромей Афромеевич:

«Уж ты душечка, Марья Дмитриевна, лебедь белая,

Спихни-ка Ивана со моих грудей.

За Иваном ты будешь холопкой слыть,

За мной будешь царицею,

Будут тебе люди кланяться».

Тут Марья призадумалась.

Спихнула Иванушку Годиновича.

Вскочил царь Афромей на резвы ноги,

Хочет у Иванушки пороть груди белые.

Говорит ему Марья, лебедь белая:

«Уж ты гой еси, царь Афромей Афромеевич,

Ты опутай его в путы крепкие,

Брось ты его под сырой дуб».

Опутал он Иванушку в путы крепкие,

Бросил его под сырой дуб,

Сам лег с Марьей в бел шатер.

Поутру раным-ранешенько

Вышла из шатра Марья лебедь белая,

Видит, сидят над Иваном Годиновичем,

Сидят на дубе голубь со голубкою.

Говорит тут Марья лебедь белая:

«Уж ты гой еси, Афромей Афромеевич!

Подстрели-ка мне голубя со голубкою!»

Выходил поганый царище Афромеище,

Натягивал он свой тугой лук,

Кладет стрелочку каленую,

Хочет стрелять не в голубка с голубкою,

Хочет стрелять он Иванушке в белу грудь.

Возговорил тут Иван Годинович:

«Уж ты матушка калена стрела,

Лети, стрела, не в богатыря русского,

А лети ты, стрела, в татарина проклятого,

В царя поганого Афромеища,

Повернись ему во черну грудь!»

По его слову тут случилося,

Повернула стрелка каленая,

Падала в грудь царищу Афромеищу,

Пал он мертвый на сыру землю.

Тут Марья прираздумалась:

«От того бережку я откачнулася,

Ко другому бережку не прикачнулася».

Говорит ей Иванушка Годинович:

«Уж ты душечка, Марья Дмитриевна, лебедь белая,

Ты распутай на мне путы крепкие,

Не положу я на тебя никакой вины,

Только дам тебе три поученьица молодецкиих».

Распутала Марья на нем путы крепкие.

Садился Иван на добра коня,

Сажал Марью позади себя,

Поехал он ко городу Киеву.

Как доехал он до реченьки Смородинки,

Захотелось ему водицы напитися.

Говорит Марье Иван Годинович:

«Ты сойди-ка, Марья, со добра коня,

А сними-ка с ноги сафьян сапог,

Почерпни-ка мне водицы напитися».

Отвечала тут ему Марьюшка:

«Не водицы ведь ты хочешь напитися,

Хочешь ты пролить мою кровушку».

Взял Иван Годинович сабельку вострую,

Начал он, Иванушка, Марью учить:

Первое ученье – отсек ей белы руки,

Сам приговаривает:

«Эти руки мне не надобны, —

Обнимали они поганого Афромея-царя».

Второе ученье – ноги ей отсек:

«А и эти-то ноги мне не надобны, —

Оплетались с царем Афромеем поганыем».

Третье ученье – голову ей отсек с губами и языком:

«Эта голова мне не надобна,

И губы эти не надобны, —

Целовали они царя Афромея поганого,

И язык этот не надобен —

Говорил с царем поганыем,

Сдавался на его слова