Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

задумчиво улыбался. Ма Цайтянь пыталась уговорить его бросить это дело, ведь ледяные глыбы слишком тяжелые, но Шуя Ганъюн не послушал. Так и вышло, что один из кубов сорвался и раскололся на части, одна из которых и угодила ему прямо на голову. Ма Цайтянь страшно закричала, чувствуя, что сердце в груди сжалось, словно в тисках. Видя красное пятно, расползающееся на снегу, она едва не рухнула следом, пытаясь дозваться Шуя Ганъюна. Тот не откликался, и Ма Цайтянь не могла прогнать страшную мысль о его смерти. Лишь Го Тайцюн, вылетевший на улицу в одном исподнем, уверил ее, что друг еще жив.

Ма Цайтянь вновь разрыдалась, содрогаясь от всхлипов. Лю Синь не знал, как еще можно было утешить друзей. В эти несколько часов он исчерпал все свои запасы успокаивающих трав. Обитатели таверны толпились в комнате, пытаясь вести себя как можно тише, поскольку Ма Жуши едва успокоилась после истерики и спала сейчас тревожным сном, свернувшись в клубок под боком Шуя Ганъюна. Ма Цайтянь вытерла слезы и нежно погладила бледное лицо мужчины. Подавив всхлип, она тихо попросила:

– Не умирай… пожалуйста… – Прикрыв рот рукавом, она не сдержала новый плач.

– Только если… выйдешь за меня, – послышался сиплый голос.

Все в комнате встрепенулись и повскакали с мест. Видя, как дрожат веки Шуя Ганъюна, Ма Цайтянь припала к нему. На секунду ей даже показалось, что ставшим родным голос был лишь порождением ее измученного рассудка. Но, вопреки ее испуганным мыслям, бескровные губы Шуя Ганъюна вновь приоткрылись:

– Цайтянь, выходи за меня?..

~~~

– Ох, свадьба! – хлопнул в ладоши Сяо Вэнь.

Лю Синь шлепнул развеселившегося лекаря по голове свернутыми листами, приводя в чувство:

– Это все, что ты понял из рассказа?

Сяо Вэнь возвел глаза к потолку и задумался. Не дождавшись ответа, Лю Синь присмотрелся к лекарю: трезв ли он и в своем ли вообще уме?

– Предполагалось, что если ты куда-то отлучаешься, то предупреждаешь меня, чтобы в случае чего я мог принять тех, кто приходит за помощью или лекарствами.

– А, да… – Сяо Вэнь почесал в затылке. – Я случайно заснул вчера у Лицзы, поэтому… – Он смущенно кашлянул и тут же завел рассказ о посиделках с новым знакомым. Лю Синь слушал вполуха, пытаясь связать образ доброго юноши из рассказов друга с тем вольготным поведением в гостиной. Этот Чоу Лицзы, очевидно, предполагал, какую реакцию вызовет заявление о том, что он знает, кто Лю Синь и Тан Цзэмин такие и откуда пришли. Было всего два варианта: Чоу Лицзы являлся либо непроходимым тупицей, либо же хитрецом. Никто не остался бы равнодушным, если бы угроза его жизни была доверена постороннему человеку. Этого не понимал только идиот. Но что-то подсказывало Лю Синю, что идиотом Чоу Лицзы определенно не был.

Тревога стучала где-то в затылке, когда Лю Синь всматривался в горящие глаза Сяо Вэня. Он никогда раньше не видел у него такого воодушевленного взгляда, о чем бы тот ни рассказывал. Это было инстинктивное ощущение: человеку необязательно проверять кипяток на ощупь, чтобы знать, что он непременно обожжется. Достаточно увидеть пар. И Лю Синь видел его сейчас в словно затуманенных глазах Сяо Вэня. Схватив его за плечи и поморщившись от боли в ногах, которые не поддерживала трость, Лю Синь сказал:

– Вэнь-гэ, ты не можешь так просто доверять ему. Он нашел тебя в переулке после нападения! Не будь ид…

Прерванный на полуслове Сяо Вэнь перехватил его руки и с долей негодования спросил:

– А ты бы прошел мимо раненого человека и оставил его в снегу? Я бы уже понял, если бы он замыслил неладное. Я не идиот, ясно?

Лю Синь еще некоторое время всматривался в его лицо, надеясь разглядеть там хоть каплю здравомыслия. Устало выдохнув, он отстранился, не увидев в лекаре ничего, кроме уверенности в своих словах. Несколько долгих мгновений Лю Синь смотрел в пол, после чего вскинул взгляд на друга и уже хотел что-то сказать, но его прервал стук в дверь и женский голос:

– Господин Сяо, это госпожа О.

Сяо Вэнь и Лю Синь безмолвно уставились друг на друга. Лю Синь первым нарушил тишину:

– Я вернусь к делам в мастерской через два дня после праздников.

Сяо Вэнь кивнул ему в спину и проводил посетительницу в другую комнату, где обычно принимал пациентов. Лю Синь медленно вышел из коридора. Возможно ли, что он ошибался? Он знал, что не всегда может понять те или иные поступки людей. Никто не обязан быть праведником, совершая добрые дела. Или, возможно, это была просто обида на друга за то, что он так быстро заменил его?

Лю Синь проглотил горькую слюну и тряхнул головой, отбрасывая гнетущие мысли.

«Да что со мной?.. Рассудком помутился? В любом случае если этот парень такой, как говорит Вэнь-гэ, и он хорошо к нему относится, то это лишь к лучшему. Я все равно хотел отдалиться от него и уже совсем скоро уехать с северянами».

Лю Синь провел по лицу рукой, выходя в главный зал, – и застыл у порога. Огромный черный пес медленно приближался к Тан Цзэмину, стоящему у окна. Подросток отступал шаг за шагом, внимательно глядя на зверя. Как только Лю Синь скрылся за дверью, пес стал кружить вокруг него, и, сколько бы Тан Цзэмин ни отгонял его, зверь не отступал. А Чоу Лицзы на просьбу держать своего пса подальше просто улыбнулся, обещая, что тот не укусит и всего-то хочет поиграть. Однако оскаленные клыки зверя обещали совсем иное. Тан Цзэмин не боялся хищников – путешествие в горы Сюэ не прошло даром, но было бы трудно потом объяснить пятна крови на полу, а также выпотрошенную меховую шкуру.

«Наверное, ифу расстроится?..»

Черный пес уже подобрался к Тан Цзэмину, когда чья-то рука внезапно вцепилась в жесткий загривок. Низкий скулеж под силой стиснутых пальцев раздался в одно время с холодным голосом Лю Синя, стоящим над псом.

– Зверюгу свою усмири, пока по морде не получил. – С этими словами он отшвырнул зверя. Тот вскочил, оскалившись, но тут же отступил, когда рука Лю Синя легла на меч, висящий на поясе. Увидев, как пес отходит к хозяину, подставляясь под его руку, Тан Цзэмин нахмурился и посмотрел на ладонь Лю Синя – та чуть подрагивала на рукояти. А заметив его мрачное лицо, Тан Цзэмин потянул Лю Синя к двери, не желая оставаться здесь ни секундой дольше.

Тихий смешок за спиной заставил их замереть на месте:

– Он или я?

Мигом