Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

Бертран, как затравленный зверь, оглядывался и в каждом взгляде видел бесконечную ненависть и злорадство.

– Отрекись, христианин, от Христа, – перевел ему драгоман желание нескольких командиров мамлюков, присутствующих здесь, – и тогда ты спасешься.

– Если я отрекусь, я не спасусь, а загублю свою душу, – дрожащим голосом ответил Бертран.

– Что для тебя важнее – жизнь или душа?

– Конечно, душа!

– Ты такой храбрый, христианин, так как думаешь, что мы тебя сразу убьем, но ты ошибаешься. Мы будем резать тебя по частям, чтобы ты мучился. Каждый здесь отрежет от тебя кусок плоти, прежде чем ты умрешь.

Бертран задрожал, зубы стучали, губы мгновенно пересохли.

– Пожалуйста, не надо! Не делайте этого! – запричитал он.

Самое страшное, что только мог представить себе человек, свершалось с ним.

– Ты пришел на нашу землю, чтобы грабить и убивать, а теперь просишь пощады?! – ответили через драгомана мамлюки. – Нет тебе пощады! Вы, воины с крестом, все шайтаны!

– Господи, дай верному сыну своему вытерпеть муки! Дай мне силы, Христос! Во имя тебя страдаю! – прошептал Бертран и закрыл глаза.

Острая боль и горячая кровь ударила ему в голову справа. Это один из мамлюков отрезал ему правое ухо.

– Мы тебя собакам по частям скормим! Отрекись! – слышал уже откуда-то издали Бертран, пытаясь справиться с болью, ловя ртом воздух.

– Господи! Не отрекусь от тебя!

Ему подняли правую кисть и начали медленно отрезать палец за пальцем. После каждого отрезанного пальца орущего от боли Бертрана спрашивали, готов ли он отречься. Но шевалье д'Атталь только еще громче орал в ответ. Когда все пять пальцев были отрезаны, Бертрану отрубили правую кисть.

– Господи, забери меня к себе! Не могу больше терпеть! – закричал он.

Сарацины схватили его левую кисть и, поднеся кривой нож к большому пальцу, еще раз спросили, не надумал ли он отречься.

В этот момент появился эмир Бейбарс. Он приказал остановить казнь. Так как схваченный Атталь оказался единственным выжившим в Мансуре среди христиан, он велел его поберечь. Бейбарс сообщил, что битву они не выиграли и пришлось отступить. Возвращавшиеся в город толпы сарацин – израненных и злых из-за неудачи – подтверждали его слова. Бейбарс хотел знать, где тело убитого родственника короля, который возглавлял весь отряд. У Бертрана спросили, кто был этот человек, в гербе которого королевские лилии. Атталь ответил, что это был граф Роберт д'Артуа, брат короля. Выяснилось, что тело графа давно обезображено и найти его среди груды других тел невозможно, а все его вещи растащены. Бейбарс приказал забинтовать раны Атталя, разыскать вещи убитого графа. Бейбарс хотел использовать Атталя, выдав его за брата короля, если в дальнейшем война под Мансурой сложится не в пользу египтян.

Действительно, в ближайшие дни приказ мамлюкского эмира в точности исполнили – все вещи, содранные с мертвого Роберта д'Артуа, принесли Бейбарсу. Теперь в них можно было облачить пленного христианина и издали показывать крестоносцам, угрожая убить брата короля, если они не пойдут на переговоры или не отступят.

Когда через несколько дней сарацины были разбиты во второй битве при Мансуре, Бертрана стали усиленно готовить для исполнения им роли графа – культю правой руки интенсивно лечили лекари султанши-матери, чтобы она не загнила и Бертран не умер. Полечили и рану на голове от отрезанного уха, и рану в спине. Бертран лежал и молился, веря, что Господь послал злейшего врага христиан, чтобы спасти его. Он не знал, по какой причине его лечат, предполагая, что его хотят просто обменять на какого-то пленного мамлюка. Потом Атталя перевели в тюрьму, где его раз в день навещал лекарь.

Шли дни, но ничего не происходило. Еду стали ему приносить меньше, лекарь стал приходить один раз в несколько дней. Воду давали несвежую. Бертран старался держать забинтованную культю в чистоте, впрочем, тюрьма его оказалась довольно чистым подвальным помещением во дворце султана.

Наконец Бертрана вывели. Он думал, что свобода уже близко, но оказалось, совсем наоборот. Его привели в общую тюрьму, неподалеку от дворца, и закрыли за ним дверь. В небольшой комнате ютилось два десятка мужчин – рыцари и простые воины, взятые в плен во время второй битвы при Мансуре. Бейбарс решил, что необходимость в пленном христианине отпала и, скорее всего, крестоносцы сами вскоре пойдут на переговоры, ведь в их лагере началась эпидемия. Кроме того, султан Туран-шах наконец-то прибыл в город и включился в стратегию войны. По согласованию с Туран-шахом Нил блокировали перетащенные по песку корабли, чтобы отрезать христианам доставку продуктов.

Бертран узнал от других пленных, как обстоят дела в армии, и то, что король до сих пор стоит под Мансурой, все-таки обнадеживало. Бертран увидел Жана де Анжольра и очень ему обрадовался – приятно было увидеть хоть одного знакомого человека. Анжольра тоже обрадовался. Бертран рассказал, как погиб отряд графа д'Артуа и тамплиеров и как его пытали, чтобы он отрекся от Христа. Последнее обстоятельство всех привело в глубочайше уныние.

Каждый день выводили по одному-два человека, и они не возвращались. В маленьком тюремном дворе несчастных ставили на колени и предлагали отречься либо лишиться головы. Почти все отказывались предать Господа и погибали. Чтобы пленники не сопротивлялись и ничего не заподозрили, драгоманы, заходившие в тюрьму, говорили, что тех, кого уводят, обменивают на пленных мамлюков и они получают свободу.

Все, кто оставался в тюрьме, с нетерпением ждали следующего дня, когда придут за ними. Тюремщики выбирали сначала самых крепких, видных мужчин. Когда таких не стало, брали первого же, кто подбегал к открывающейся двери. Пленники, выводимые из тюрьмы, желали остававшимся, чтобы их очередь наступила уже завтра.

Бертран же сидел тише воды ниже травы, молчал и не верил в слова драгомана. Он пытался сказать это другим пленным, но его и слушать не стали. Бертран смог убедить только Анжольра не рваться к обещанной свободе, так как она может оказаться ловушкой.

Когда пленников осталось только пятеро, за ними перестали приходить. Неделю давали только протухшую воду и черствые ржаные лепешки, но и эта еда с радостью делилась на всех и после благодарственных молитв с удовольствием поглощалась. Бертран предположил, что это предвещает только самое худшее – пятерых крестоносцев либо решили уморить голодом, либо испытывают голодом, чтобы потом заставить отречься.

Наконец здоровый тюремщик с большим животом, зашедший в камеру, при свете факела стал оглядывать всех, кто еще остался. Он выбрал Анжольра и увел его. Жан оборачивался, ища у Бертрана слов поддержки, но Атталь сказал ему только одно: «Помни о