«Дочь Ивана Грозного» - Ирина Семеновна Левит

– Перечислял на счет. А в июне, когда приезжал сюда и заключал договор с театром, отдал наличными.

– Почему вы мне обо всем этом не рассказали с самого начала? – спросила следователь. – Ведь это все равно стало бы известно. Вы же все равно предъявили бы свои права на авторские выплаты.

– Заявить о том, что по договору авторские права Кирилла переходят ко мне, – это одно. А предать огласке, что Кирилл сам не писал пьесы, – это совсем другое. Знали об этом только мы вдвоем. Я без партнера вряд ли продолжу заниматься драматургией, так зачем, по крайней мере без особой нужды, буду порочить его имя?

– Но вы должны были сообщить это мне, – строго сказала следователь.

– А где уверенность, что вы умеете хранить тайны? – парировала Стрекалова.

– Умею, если это не имеет отношения к преступлению.

– Не имеет! – отрезала Гертруда Яковлевна.

– Мне лучше знать! – отрезала в ответ Вера.

В принципе от смерти псевдодраматурга Лепешкина могла выиграть только реальный драматург Стрекалова, которая стала бы получать не пятьдесят, а все сто процентов авторских отчислений и самостоятельно распоряжаться пьесами. Это с одной стороны. А с другой… слишком много возникнет хлопот, с которыми действительно трудно справиться, когда тебе за восемьдесят.

Но отравленную гомеопатию Лепешкину совершенно очевидно подсунула Стрекалова. Зачем?

По идее, к этому вопросу следовало подступить осторожно, однако следователь Грознова решила выстрелить в упор.

– Ведь это вы дали Лепешкину гомеопатию?

На лице Гертруды Яковлевны не отразилось даже малейшего волнения.

– Я, – спокойно сообщила она. – Кирилл пожаловался, что у него в последнее время появился гастрит. У меня тоже проблемы с желудком, но я уже года три пользуюсь гомеопатией, и вполне довольна. А в чем дело?

– Когда вы дали ему упаковку? – проигнорировала Вера вопрос.

– Когда он приходил ко мне, дня через три после своего нынешнего приезда.

– А когда вы эту упаковку купили?

– Дней за десять до визита Кирилла. Я купила две упаковки, у меня, конечно, еще было, но я всегда стараюсь покупать в запас. Ну вот одну и отдала Кириллу на пробу. А почему вас это интересует?

На только что спокойном лице Стрекаловой проявились черты настороженности.

– Вы, Гертруда Яковлевна, не беспокойтесь, просто следствие изучает массу всяких, в том числе второстепенных, деталей, а мы нашли у Лепешкина желудочные лекарства и почти пустую упаковку от гомеопатического средства. Ну вот подумали, кто бы ему мог дать, оказалось, вы. Это наверняка даже не второстепенная, а третьестепенная деталь, но надо было выяснить.

«Целую разведывательную операцию провели, – подумала Вера. – А оказалось, достаточно было всего лишь спросить и получить ясный ответ. Нет, похоже, Стрекалова понятия не имеет ни о каком яде. Но кто же Лепешкину подменил безобидные крупинки? И как, если никто к нему домой до последнего случая не заходил? Или мы просто не до конца выяснили?»

– Вы сказали, что купили две упаковки. Одну дали Кириллу, а другой сами пользовались? – уточнила Вера.

– Последние четыре дня. До того допивала то, что у меня раньше было.

– А вы можете мне дать на время эту упаковку?

– Зачем?! – изумилась старая поклонница гомеопатии. – У меня же тогда ничего не останется!

– Но вы же все равно будете пополнять свои запасы, а эту упаковку я вам через пару дней верну. Понимаете, хочу показать одному своему коллеге, эксперту, он тоже мается желудком, но считает, что в гомеопатических средствах ничего нет. Эксперту нужна целая упаковка, но позаимствует он буквально пару шариков, пусть проверит и убедится, что не прав, – как можно убедительнее соврала Вера. Впрочем, соврала лишь частично.

– Ну хорошо, – согласилась Стрекалова, вышла из комнаты и вернулась с пакетиком. – Для благого дела не жалко.

На прощание Вера сказала:

– Я обещаю: если ваши пьесы не имеют отношения к убийству, никакая информация, по крайней мере от нас, никуда не просочится. Но и вы, пожалуйста, о нашем разговоре никому не слова. Вообще лучше никому не говорите, что мы с вами сегодня виделись. Ни родным, ни друзьям. Я могу на вас рассчитывать?

– Разумеется, – с подчеркнутым достоинством ответила Стрекалова.

Глава 20

Вернувшись из Боровушки, Роман заглянул к Морковину.

– Сам отдохнул на природе, а меня со своей деревней загрузил работой, – проворчал Тимур.

– Так это не я, это Грознова, – попытался перевести стрелки Роман, – я ей просто по дороге на электричку отчитался.

– Ну вот и проваливай теперь, не мешай мне погружаться в жизнь селян и поселянок.

В кабинете, где Роман сидел еще с тремя коллегами, никого не было – все разбежались по делам. А у самого Дорогина дела вроде как закончились. Он позвонил Грозновой, но та не ответила – вероятно, тоже была занята делами. Роман, не привыкший к простоям, еще малость помаялся и в кои-то веки отправился домой вовремя.

Вера отзвонилась уже вечером. Сообщила про странные семь цифр, написанные на пропавшей восемнадцатой странице, но все же обнаруженные экспертом Гаврилиным, про весьма успешную, но, как оказалось, совершенно бессмысленную разведывательную операцию Ружецкой и Панюшкиной, а также о своем как раз очень результативном общении с Гертрудой Яковлевной Стрекаловой.

День, когда (по ехидному замечанию Морковина) капитан полиции Дорогин отдыхал на природе, оказался исключительно насыщенным для следователя Грозновой. Непонятные цифры Романа весьма заинтриговали, а вот перевоплощение Стрекаловой изрядно изумило.

– Так значит, наш молодой драматург – это старая бабка-критикесса?! – восхитился Дорогин.

– Она не бабка, – строго поправила Вера. – Дай бог нам с тобой сохраниться так к ее годам.

– Но твой интерес к ее гомеопатии она проглотила, как свои шарики?

– Удивилась, конечно, но, видать, на фоне драматургического разоблачения не придала этому особого значения. Очевидно, что не она крысиным ядом свой подарочек Лепешкину напичкала. Но вот кто и когда это сделал – пока большая загадка. Я на всякий случай у нее вторую упаковку забрала, она ею только дня четыре пользовалась, успела всучить Гаврилину, пусть поизучает.

– А если и там окажется яд? – предположил Дорогин.

– Тогда получится, что псевдодраматург Лепешкин начал травиться тем, чем изначально собирались отравить реального драматурга Стрекалову. Только вот об их сотрудничестве вроде бы никто не знает. И вряд ли кто знает, что Стрекалова поделилась отравой со своим учеником. Помнишь, что наши эксперты сказали? От одной упаковки Лепешкин бы не умер, а вот от двух… не факт. А если бы две упаковки выпила Стрекалова, ее бы, уверена, наверняка вскоре хоронили. Какая-то идиотская история, – вздохнула Вера, – словно разные пьесы смешали.

…То ли от непривычно обильного потребления свежего