Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

назначил нанимать на службу желающих сражаться за Христа и французского короля. А пока король будет на собрании капитула, может кто-то прийти, чтобы наняться в войско. Нельзя упускать случая привлечь хотя бы одного бойца. Эмбер де Божё прислал слугу, который на словах передал, что коннетабль болен, у него болит грудь и крайняя слабость по всему телу. Маршала Жана де Бомона Людовик отправил в порт, куда, по слухам, должен был прийти в этот день корабль из Италии. Бомон должен был с ходу агитировать прибывших вступать в войско короля. С маршалом изъявил желание отправиться Альфонс де Бриенн, граф д'Э, частенько наведывающийся в портовые таверны. С королем в гости к тамплиерам отправились Жоффруа де Сержин, Оливье де Терм, Жан де Валансьен и Жиль ле Брюн. Возраст трех последних перевалил за пятьдесят лет, Сержин приближался к ним. Седины и шрамы старых опытных рыцарей, их репутация должны были сейчас укрепить авторитет короля, который надеялся через продвижение Рено де Вишье создать себе прочную опору в Святой земле для начала новой военной кампании.

В зале для собраний под высокими темными сводами льющийся из полуоткрытых окон свет слабо развеивал общий полумрак. По краям зала на лавках расселись десятки командиров ордена – командоры, комтуры, великий казначей, великий командор, маршал, подмаршал, гонфалоньер, сенешаль, кастелян, туркополье. Людовик заранее знал, что совет на этот раз собрался в значительно расширенном составе. Командиры гарнизонов крепостей пусть и не голосовали, зато их мнения о том, что происходит на вверенной им территории, были необходимы для составления дальнейшей стратегии действий в условиях, когда после поражения французских крестоносцев активность сарацин на границе может возрасти.

При появлении короля Франции все тамплиеры поднялись с лавок и склонились в поклоне. Королю выделили место рядом с пустующим креслом Великого магистра. По другую его сторону сидели два кандидата – Рено де Вишье и великий командор Этьен д'Отрикур. Рыцари короля встали за ним. Каждый из них выглядел достойно – свежий сюрко с родовым гербом и крестом, меч на боку в добротных кожаных ножнах с серебряными украшениями – король позаботился об оставшихся при нем людях.

После вступительных слов великого казначея, обозначившего важность собрания и кандидатуры претендентов, право первым высказаться немедленно было дано почетному гостю – королю Франции.

– Братья во Христе, уважаемый капитул, сеньоры! – сказал торжественно король. – Прошу сейчас отнестись к моим словам не только как к словам короля Франции, но рыцаря, сражавшегося с сарацинами рядом с одним из сегодняшних кандидатов в магистры. Рено де Вишье хорошо исполнял обязанности маршала ордена Христа и Храма во Франции, но, уверен, и все собравшиеся здесь тамплиеры с честью несут службу Господу и ордену. Когда я готовился отправиться в поход на сарацин, маршал де Вишье договаривался от моего имени с итальянскими купцами и корабелами о перевозке на кораблях войска из Франции. Когда на Кипре я встретился с Гийомом де Соннаком, да упокоит Господь его душу, мы часто не могли найти общий язык с магистром, однако именно Рено де Вишье легко улаживал наши споры и недопонимания с Соннаком. Когда крестоносцы высадились в Египте, Рено де Вишье всегда находился исключительно в передних рядах наступающих. Однажды мне доложили, что несколько рыцарей ночью, отправившись вдогонку за проникшими в лагерь сарацинами, заблудились и напоролись на отряды врага, окружившие их. Маршал с небольшой группой тамплиеров смело вышел из лагеря и атаковал превосходившие силы врага, опрокинул их и заставил бежать. Наши рыцари были спасены. Позже, когда я двинул войско на Каир, отряд Рено де Вишье, находясь в арьергарде, отражал конницу сарацин, тревожившую нас, и громил ее нещадно. В день несчастья, постигшего нашу армию под Мансурой, Рено де Вишье по моему приказу не участвовал в атаке на город, а остался в лагере. Это и сохранило ему жизнь. Уверен, в этом случае не обошлось без вмешательства Господа, внушившего мне оставить маршала и тем дать ему возможность проявить себя в будущем. В день, когда погиб магистр Соннак и почти все оставшиеся на тот момент тамплиеры, Рено де Вишье бился самоотверженно, отчаянно. Лишь помощь госпитальеров, отбросивших сарацин, спасла маршала от неминуемой гибели. Чуть позже, когда погиб магистр госпитальеров Жан де Роне, Рено де Вишье, держа его на своих руках, закрыл ему глаза. Когда войско голодало, Вишье держался, возможно, лучше многих. Спасибо за это вашему уставу, следующему принципу воздержания. Маршал выжил, когда тысячи людей умерли от голода и болезней. Не в этом ли Божье провидение? А я вам скажу, сеньоры: в этом. Подтверждение тому – день нашего отхода к Дамиетте, когда часть войска шла пешком, а часть на кораблях пыталась прорваться через сарацинский заслон на Ниле. Сеньоры, все наши корабли были пленены или уничтожены врагом, и только галера, где плыли папский легат и Рено де Вишье, сумела прорваться в Дамиетту! Не чудо ли это? Бог покровительствует маршалу. Я мало знаком с Этьеном д'Отрикуром – его Гийом де Соннак оставил в Дамиетте вместе с казной, поэтому могу лишь сказать, что сеньор д'Отрикур – человек чести, в момент, когда я попросил немного денег, необходимых мне для оплаты выкупа сарацинам, он отказал мне, зная, что не может нарушить устав ордена. К счастью, выход был найден при помощи Рено де Вишье! Оба они показали себя в тот момент очень достойно – строго один и находчиво другой.

Братья во Христе, славные воины Господа, настало время решительных действий! Знаю, для вас, живущих здесь в постоянном соседстве с врагом, такое время было и будет всегда. Но именно сейчас важно начать готовиться к новой большой войне. Несмотря на все сложности, постигшие меня в Египте, мое храброе войско нанесло мамлюкам сокрушительный удар. Враг истощен, но по-прежнему пышет злобой. Если мы соберем войско, мы сможем атаковать Иерусалим и вернуть его! Рено де Вишье закален войной, он поведет вас к славе и победе!

Слова короля Франции не вызвали того эффекта, на который рассчитывал Людовик. Тамплиеры пошумели немного, согласно покивали, и всё. Никто не зажегся от пламенной речи короля, никто не призвал немедленно вооружаться и под командованием нового магистра выступать на сарацин. Тем более что никто не отменял другой кандидатуры – Этьена д'Отрикура. О нем тоже сказали немало слов многие члены ордена, в первую очередь маршал и гонфалоньер. Король помрачнел. Он понял, что могут проголосовать за сурового и несговорчивого д'Отрикура, однако в итоге сам великий командор, поблагодарив тех, кто хорошо отозвался о нем, отвел свою кандидатуру