«Дочь Ивана Грозного» - Ирина Семеновна Левит

– Я заберу этот листок? – спросил Дорогин, и Ольга Михайловна согласно кивнула, добавив:

– Можете потом не возвращать.

С добром Бурова Роман отправился прямиком домой, решив, что делать круг до работы бессмысленно: чай, не слитки золота добыл.

По дороге позвонил Морковину.

– Я уже дома, сижу чай пью. Так что все дела – завтра, – с ходу заявил Тимур.

– Я только спросить хочу: можно я в компьютере и телефоне Бурова пороюсь? Там никаких паролей нет.

– А Гаврилин тебе башку не оторвет? – предостерег Морковин.

– Для криминалистов там голяк, – предположил Роман. – Телефон залапала соседка, а комп она спиртовой тряпочкой протерла, по заветам Бурова.

– Ну тогда поройся, – разрешил Тимур, – мне забот меньше. Только аккуратно, не попорти чего. Может, мне все-таки придется копаться.

– Я тебе только один номерок сейчас скину, какая-то тетка недели через две после смерти Бурова ему звонила, причем со стационарного телефона, а зачем – толком не понятно. Так ты уж завтра пробей на всякий случай.

– Пробью, со стационарным проще, – пообещал Морковин и отключился.

Весь вечер Роман копался в компьютере и смартфоне. В компьютере информации было мало, похоже, аккуратист Буров все переставшее быть нужным вычищал с концами. В телефоне звонки сохранились только восемь месяцев и никаких намеков на Хвостова, что, впрочем, было очевидным: тот сидел в колонии. Непонятных номеров (опять же, кто не знает, что позвонить из колонии вполне возможно) тоже не нашлось.

Для Дорогина, как и для криминалиста Гаврилина, здесь был полный голяк. Хотя, решил Роман, для настоящих спецов, возможно, не все потеряно.

Глава 23

С утра пришли сведения о состоянии двух имеющихся счетов Кирилла Лепешкина (к счастью, он пользовался услугами только одного банка, что облегчило задачу). Вера никогда не считала себя знатоком по части всяких финансовых проводок и тому подобного, однако даже она заметила: одним счетом пользовались в постоянном режиме, зато другой явно существовал для совершенно определенных операций, а именно – для получения отчислений от театров. Почти половина этих отчислений (вероятно, с учетом выплаты налогов) отправлялась на другой, совершенно конкретный, счет. Вера нисколько не усомнилась, что это счет Стрекаловой. Лепешкин не пытался обмануть Гертруду Яковлевну, может, действительно из-за честности, а может, из-за ясного понимания, чего ожидать в случае обмана. Впрочем, это не имело никакого значения, зато имел значения тот факт, что у Стрекаловой деньги водились, причем не копеечные. Но о них, по идее, никто не должен был знать. Однако кто-то мог и узнать.

Еще вчера Вера намеревалась слегка отодвинуть в сторону Гертруду Яковлевну, полагая, что отравитель просто ждет естественного хода событий и ничего предпринимать в ближайшее время не станет, но сегодня утром вдруг осознала всю глубину собственной глупости.

Стрекалова купила две упаковки гомеопатии больше месяца назад. В течение десяти дней (до того, как упаковку получил Лепешкин) снадобье было отравлено. Тот, кто это сделал, мог не знать, что Гертруда Яковлевна допивает старые запасы да к тому же поделилась с кем-то своим новым приобретением. То есть, по логике отравителя, пожилая дама не могла находиться в своем нынешнем здравии. А значит, как говорят в подобных случаях, что-то пошло не так. А поэтому Стрекаловой может грозить опасность куда более конкретная, нежели тихое и постепенное отравление.

– Вы хотите вернуть мне мое лекарство? – после короткого «здравствуйте» спросила Гертруда Яковлевна.

– Я хочу к вам зайти, – ответила Вера.

– Ну надо же, – в трубке раздался короткий смешок, – наши встречи превращаются в ритуал.

– Да, только на сей раз я приду к вам не одна, а с мужчиной.

– Оч-чень интересно, я бы даже сказала, интригующе… – отреагировала пожилая дама. – А позвольте поинтересоваться: с какой целью?

– Я объясню при встрече.

– Не просто интригующе, а почти таинственно, – вновь коротко усмехнулась Стрекалова. – Ну что ж, извольте пожаловать.

Она явно была настроена иронично, и Вера подумала: с чего бы вдруг?

– Познакомьтесь, Гертруда Яковлевна, это наш криминалист Павел Ильич Гаврилин, – представила эксперта по всей форме следователь Грознова.

Паша церемонно кивнул.

– Прошу в гостиную, выбирайте, где вам удобно расположиться, – предложила хозяйка дома.

– А вы в веселом настроении, Гертруда Яковлевна, – заметила Вера.

– Отнюдь, – опровергла пожилая дама. – Я как раз в довольно нервном настроении. Просто у меня принцип: мы можем нервничать по разным поводам, но эти поводы, как правило, мало волнуют посторонних людей. И создавать ситуации, когда люди вынуждены проявлять к вам внимание, а тем паче – сочувствие, весьма унизительно. Поэтому я выбрала для себя именно такой стиль поведения.

– А почему вы нервничаете, если не секрет? – добавила все-таки в свой голос нотку сочувствия Вера.

– А как мне не нервничать? – дернула плечами Стрекалова. – Вы приходите ко мне чуть не каждый день, а сегодня еще и в компании криминалиста. Вы явно меня в чем-то подозреваете, а я совершенно не могу понять – в чем, я вроде бы вам все рассказала, причем без утайки. Очень надеюсь, что вы все же не считаете, будто я убила Кирилла вазой, хотя сейчас у меня складывается впечатление, что именно меня вы и подозреваете.

– Нет, вы не убивали его вазой, – спокойно сказал следователь Грознова. – Но вы дали ему отравленное гомеопатическое средство.

– Что?!

Гертруда Яковлевна, конечно, умела держать себя в руках, но тут руки явно не выдержали – упали на колени плетьми. Ноги, возможно, тоже бы не выдержали и подкосились, однако старая дама сидела в кресле и лишь откинулась на спинку, побелев не только лицом, но, кажется, и глазами. Вера даже испугалась.

– Гертруда Яковлевна! – подхватилась она. – Мы вас ни в чем не обвиняем! Все совсем иначе!

– Иначе – это как? – обморочным голосом произнесла Стрекалова.

– Может, вам воды? – с готовностью броситься на помощь спросила Вера.

– Не надо. – Гертруда Яковлевна глубоко вздохнула, прикрыла глаза, посидела так полминуты, затем вновь их распахнула и уставилась на следователя суровым взглядом. – То есть вы хотите сказать, что в том лекарстве, которое я дала Кириллу, был яд?

– И в том, которое вы уже начали принимать, тоже. Обе упаковки были отравлены ядом… у него есть название, но по-простому, крысиным.

Странно, но известие о том, что яд оказался не только в гомеопатии Кирилла, но и в ее собственной, Стрекалову привело в равновесие. Она снова держала себя в руках.

– Это вы нашли яд? – обратилась она к Гаврилину, и тот согласно кивнул. – В гомеопатическом центре, куда я хожу уже несколько лет, ничего подсунуть мне