Наследник богов - Нира Страусс

с самого начала этой баталии, потому что она ничего не смогла с собой поделать – только сомкнула руки под его затылком и закрыла глаза. Никакого сопротивления, никакого удивления – и потом, ну что тут плохого? После всего, что с ней творилось рядом с ним, после всего, через что они прошли, это было даже… правильно.

Предначертано.

Губы его тем временем не дремали, лаская и соблазняя. Когда язык Геба скользнул по ее нижней губе, Найла, не задумываясь ни на миг, разомкнула обе. В ответ раздалось удовлетворенное урчание, раскатившееся по всему ее телу от корней волос до кончиков пальцев на ногах.

Его язык сплелся с ее языком, обвивая и дразня так, что руки и ноги, кажется, растаяли. Давно не видевший бритвы шершавый подбородок царапал, только добавляя реальности происходящему. Бог Геб, принц богов, целует ее, Найлу, со всей отдачей и страстью. Из горла вырвался стон упоения, и она погрузила ногти в ямку под его затылком, туда, где рождались темные завитки волос.

Геб, словно приняв это за одному ему известный знак, оторвался от ее губ. Но из рук не выпустил и к себе прижимать не перестал, продолжая удерживать в нескольких сантиметрах над землей. Только лицо отстранил, и теперь они с Найлой смотрели друг другу в глаза. Увидев вместо сияющей зелени темную пучину, полную желания и чувства, Найла ощутила, как что-то сотрясается внутри.

– Это не причина, – прошептала она, не узнавая собственного голоса. Срывающегося, хриплого.

Геб моргнул – медленно, лишь наполовину прикрывая глаза, которые словно не желали отпускать Найлу ни на миг, а потом уголок губ поехал вверх. Перед этой улыбкой в сочетании с этим взглядом устоять было невозможно. Особенно Найле, которая уже признала себя фанатичной поклонницей всех улыбок бога земли. Он смотрел на нее, словно не веря тому, что видит, словно…

– Уверена? – Его неожиданно гулкий голос отозвался прямо в сердце Найлы.

А потом он вновь приник к ее губам, на этот раз нежнее и мягче. Он целовал то верхнюю губу, то нижнюю, и уголки, и даже подбородок. Медленно, томительно и тягуче. Этот поцелуй ощущался так, будто они проделывали все это уже тысячи раз, но все равно не насытятся никогда. Язык Геба играл с ее языком, и в этой игре хватало вожделения и жара, однако это не отменяло почтения и восхищения, с которыми его пальцы почти бессознательно впивались в ее спину, словно он хотел вобрать ее всю в себя, но не мог придумать как.

Найла нащупала изображение анкха. Разглядеть татуировку на шее в темноте было невозможно, однако теперь это место полыхало настоящим жаром. Она обвела контур большим пальцем, чувствуя учащенную пульсацию энергии Геба под кожей.

Он отстранился вновь, но лишь для того, чтобы уткнуться губами в изгиб ее шеи. Оставив поцелуй и там, он с наслаждением втянул воздух, словно делая долгий глоток.

– Запах жасмина всегда будет напоминать мне о тебе, – прошептал он ей на ухо.

– А ты пахнешь сандалом, – призналась Найла.

Поцеловав ее напоследок за ухом, Геб подался назад, чтобы вновь охватить взглядом всю ее целиком. И поскольку слов у него, кажется, больше не осталось, точку в споре поставила Найла, нежно погладив четко очерченный подбородок:

– Я никуда не уйду, Геб. Я с тобой до самого конца.

Он моментально закрыл глаза, но это не помешало Найле заметить в их глубине что-то непонятное. Тень тоски, неловкости.

– Не надо от меня ничего скрывать…

– Я безмозглый осел, – прошептал он с такой мукой в голосе, что у Найлы перехватило дыхание. – Потому что втянул тебя во все это. Потому что принял помощь ур-мау, которой еще в куклы играть, а не…

Геб оборвал фразу, словно сам себе заткнул рот, не позволяя договорить.

– Ты считаешь, что Мере этот кошмар привиделся из-за тебя?

– Нет, – ответил он слишком поспешно, слишком резко.

– Ох, Геб… – Найла не удержалась от грустной улыбки. – Ты, наверное, единственный из египетских богов не умеешь врать.

– Был бы это единственный мой недостаток… – Он снова отводил взгляд и опускал ресницы, пытаясь скрыть то, что его тяготило. Но его выдавали даже плечи. – Ты ведь будешь осторожной, да, Найла Бек?

– Разумеется, – как можно непринужденнее и оптимистичнее ответила она, хотя любому здравомыслящему человеку очевидна была серьезность ситуации. По крайней мере, та серьезность, которой прикрывался Геб, заставляя Найлу заподозрить, что все гораздо тяжелее и глубже, а значит, ей непременно нужно узнать, в чем дело. – Мы остановим Сехмет, освободим Ра, и все вернется на свои места.

«А ты в Дуат», – продолжил внутренний голос безнадежно. Как можно незаметнее для Геба Найла отняла пальцы от анкха, полюбовавшись напоследок изящным очертанием верхней петли. На свете есть аксиомы, которые невозможно – и попросту нельзя – изменить. Одна из них – принц богов.

* * *

Он не должен был ее целовать.

Этот поцелуй – лучшее, на что он решился за все время своего существования.

Мысль о Найле первой мелькнула у Геба, когда Умай посоветовала ему слушать веления сердца. Самым невыносимым во всем этом было бы думать, что он покинет мир, так и не узнав, как это – сжимать в объятиях Найлу Бек. А теперь он готов с абсолютной уверенностью утверждать, что эта смертная девушка явилась на свет для того, чтобы впервые с начала времен земля ушла из-под ног Геба не по его вине.

Теперь он чуть лучше понимал всех богов, пожертвовавших бессмертием ради любви – даже если это любовь к приключениям, как в случае Муси. Какой же глубины должно быть чувство, если даже его бессмертная ба забурлила от этого поцелуя? Как будто он в конце концов очнулся от долгого сна. Геб знал теперь, почему изведавшие это чувство – неважно когда, неважно к чему, к живой душе или даже к кораблику – не усомнились в нем ни на секунду и готовы были пройти через что угодно, лишь бы испить еще хоть каплю.

Возможно, сложись все иначе – не открой Мере его ближайшего будущего, – он бы тоже разрешил все одним махом, не помня себя. Исследовал бы потом пустыни и затерянные усыпальницы с Найлой Бек, расшифровывал иероглифы и сдувал пыль с древних реликвий.

Старился год от года и иначе смотрел на течение жизни.

Однако ничего этого ему не суждено, так что придется утолять жажду одним глотком.

Ему уготовано другое… Но это не значит, что он лишит себя счастья на оставшийся краткий час.

Он скользнул ладонью по руке Найлы и переплел свои пальцы с ее, удивляясь, как такое простое движение может заключать в себе так много.

– Пройдись со мной.

Она одарила его легкой улыбкой. На щеках у нее играл румянец, и совсем не от египетской жары.

– Если ты так просишь…

Они не стали возвращаться в гостиницу, а просто продолжили путь, которым понесли ноги ослепленную яростью Найлу. Теперь у Геба появился еще один повод благодарить Хапи – за то, что вытряхнул его из оцепенения, в которое он впал после ссоры с Найлой, и погнал за ней.

«Ты не видел, что ли, как она тебя к стенке приперла? Сроду ничего сексуальнее не наблюдал!» – восторгался Хапи.

Да, Найла Бек великолепна даже в гневе. И намерение отослать подальше и ее, и Хапи, чтобы никто из них не стал свидетелем его гибели, пошло прахом, как и следовало ожидать. А он собирался попросить Хапи вести Найлу как можно более долгой дорогой, чтобы до Усадьбы они добрались, когда все уже будет позади. Чем бы это все ни было, разумеется.

Однако Найла с самого начала была права. Он не может решать за нее. Геб не сомневался: когда он сообщит Найле, что последняя хранительница – ее мачеха, вероятность убедить ее остаться в стороне мгновенно приравняется к нулю. И он ее понимает.

Он тоже не смог бы остаться в стороне, когда дело касается его любимых.

Центр Бавити бурлил: люди толпились у баров и вовсю наслаждались жаркой звездной ночью. Время ужина давно прошло, но ведь жизнь в Египте начинается после заката. Это уж