Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

Сплюнув глоток крови, страж ответил с издевательской усмешкой:

– Он получил не одну весть от меня, будь уверен. Я здесь уже полгода, но ты был слишком слеп, чтобы увидеть врага под носом.

Едва прозвучали последние слова, как Люй Бувэй кинулся на него, сбивая на землю и нанося стремительные удары по самым болезненным точкам. Рыча и извергая потоки брани, главнокомандующий ярился до тех пор, пока пальцы стража не сжали запястье душащей его руки. Глаза Люй Бувэя распахнулись, встречаясь с черным взглядом. Золотое ядро внутри него болезненно вспыхнуло, и по давно иссушенным меридианам хлынула чужая ци, воскрешая силу духовного корня.

Через мгновение Люй Бувэя, как и стража, вновь поставили на колени и связали, толстыми грубыми веревками стянув руки за спиной. Ошеломленный главнокомандующий сразу овладел собой и вновь натянул на лицо маску презрения ко всем и вся.

Он хрипло спросил, поднимая глаза на Цзо Ванъя:

– Зачем вам какой-то сопляк?

– Заполучивший этого ребенка будет править всем миром, – улыбнулся тот. – Так было предсказано четырнадцать лет назад ведуньей с горы Шу.

Люй Бувэй скептически вскинул бровь:

– И, поверив словам какой-то древней старухи, вы пробрались на Север и торчали там тринадцать лет? Ради этого ты оставил службу у императора? – Главнокомандующий расхохотался. – Твою мать, ну ты и кретин! Вы все, – оглянулся он на людей, – лишь сборище полоумных ублюдков! Всем в мире давно известно, что ведуньи на горе Шу – проклятое сучье племя, которое император сослал туда, чтобы они не развязывали войны своими предсказаниями. Сраных отступников надо было вырезать еще тогда, а не позволять им жить в ссылке!

Не обращая внимания на презрительные слова, Цзо Ванъя задумчиво протянул, словно вспоминая что-то:

– Она увидела его силу в пламени и показала мне.

– В таком случае, я надеюсь, твоя ведунья показала тебе, что ты сдохнешь сегодняшней ночью, – кровожадно усмехнулся Люй Бувэй.

– Ну что ж, быть посему. – Цзо Ванъя снял с пояса меч.

Люй Бувэй внимательно следил за действиями мужчины, который медлил, будто пытаясь запугать противника. Он внезапно спросил:

– Знаешь, почему князь Тан назначил именно меня главнокомандующим пограничной армии и хранителем этих земель? И почему именно я остаюсь здесь, на последней границе, даже годы спустя?

Цзо Ванъя покосился на него с прохладным интересом. Тихо лязгнул вынутый из ножен меч. Широкая улыбка не коснулась глаз Люй Бувэя, в которых застыли обреченность и горечь. Оглядев поле и мертвых людей, он встретился взглядом с Фу Линцзяо. Лучник, как и все остальные, стоял на коленях чуть поодаль. Друг с безнадежностью смотрел на него до тех пор, пока не уловил яростные всполохи в глазах Люй Бувэя.

Приоткрыв рот, Фу Линцзяо потрясенно замер, чувствуя, как заколотилось сердце.

Люй Бувэй медленно обернулся к Цзо Ванъя, впился в него острым взглядом и низким ровным голосом пророкотал:

– Потому что я и есть Последний рубеж.

Зрачки в глазах Цзо Ванъя сузились, когда до него дошел смысл сказанного. Он крикнул, разворачиваясь в сторону леса:

– Отступаем!

Люй Бувэй напрягся всем телом и разорвал путы, подхватывая свои клинки. Вонзив два острия в землю, он яростно закричал, разнося громогласный звук по округе. Васильковое поле содрогнулось волной и затрещало, а в следующую секунду земля взорвалась, превращаясь в огромный жернов, перемалывающий людей и коней. Все слилось в безумный рокот, когда каменные глыбы, взметнувшиеся вверх, рухнули на вражеское войско, давя их, словно сливы.

Находясь в сердце взрыва на единственном уцелевшем участке земли, Люй Бувэй позволил своим людям отступить под командованием Фу Линцзяо и императорского стража, пока все поле переворачивалось, погребая под собой врагов. И ни их заклинания, ни их духовные корни огня не могли противостоять губительной силе главнокомандующего, который разрушал последнюю границу Севера, лишая возможности кого бы то ни было вырваться из проклятых земель на свободу. Последнее, что видел Фу Линцзяо, уже сидя в седле, – спину лучшего друга, стоящего на одном колене в вихре земли перед жерновом. Оглянувшись и убедившись, что его люди спаслись, Люй Бувэй облегченно улыбнулся и закрыл глаза.

Жернов разросся, погребая под собой все поле и главнокомандующего. Яростный крик, полный скорби и горечи, вырвался из горла лучника, когда он повернул коня, уводя солдат на юг.

Глава 72

Храм Баоэнь

Из-под лошадиных копыт клубами поднималась пыль. Два всадника неслись вверх по извилистым горным склонам. Тан Цзэмин крепко держал поводья своего коня, не отставая от Лю Синя ни на шаг. Игуй, который давно не покидал стойла, словно рисовался, несясь с гордо поднятой головой навстречу ветру. Лило же, напротив, скакала ровным галопом и лишь пофыркивала в сторону резвого коня. Вдали уже виднелись крыши буддийского храма, и всадники прибавили скорости. Небо на востоке начало сереть, прогоняя ночь, когда они спешились.

– Мрачноватое местечко, – протянул Тан Цзэмин. Платком стирая пыль с ладоней, он подошел к Лю Синю. Тот стоял у подножия лестницы, ведущей вверх, оглядывая высокие стены храма и массивные алые двери с тяжелыми ручками-кольцами бронзового литья.

Храм был расположен меж двух горных пиков, и даже отсюда были слышны журчание ручьев и шум реки, протекающих позади пагоды. Высокие колонны, поддерживающие навес с обомшелыми загнутыми углами, покрывала кое-где облупившаяся красная краска.

– Баоэнь…[34] – прочел Лю Синь название храма, написанное золотом на простой дощечке над вратами. Подняв край светло-серого халата, он поспешил наверх.

Толкнув тяжелые двери, которые со скрипом растворились, оба шагнули вперед. Внутренний двор был чистым и пустым, лишь бамбуковые листья, гонимые ветром, кружили по каменному полу. Шесть резных столбов с пустыми фонарями располагались по периметру двора, а небольшой лотосовый пруд слева зарос и замутился. Серые каменные плиты на полу были разбиты в нескольких местах, и сквозь трещины пробивались зеленые ростки диких растений. Двор нельзя было назвать живописным даже в его лучшие годы: все здесь говорило о простоте и сдержанности.

«Впрочем, – подумал Лю Синь, – как и во всех буддийских храмах».

Тан Цзэмин оглянулся по сторонам:

– Я слышал, что тот псих Мао зарубил здесь сто четыре человека. Кровь лилась по ступеням несколько дней, и ее ничто не могло смыть. А по ночам тут якобы слышен плач сотни убиенных монахов, которые поют сутры.

Лю Синь шел по двору, рассматривая помещения за раздвижными дверьми. Кое-где они были