Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

в заморские экспедиции. Требовалась решительная и быстрая победа, чтобы показать – войско французского короля хоть и малочисленно, но способно достичь военных успехов. Возможно, тогда появятся новые желающие испытать счастье в Святой земле.

Маргарита Прованская с двумя детьми осталась в Яффе ждать рождения еще одного ребенка. Бертран спросил Брандикура – пойдет ли он к Сидону вместе со всеми, вдруг королева его отпустит? Но Брандикур давно уже был просто старый менестрель, чье рыцарство заключалось лишь в удалых песнях и титуле. Он уже сросся с королевским домом, с юбками королевы, со своей лютней, он не хотел и не мог воевать.

Войско, двигавшееся на север, в Сидон, остановилось у древнего города Тир. Людовик созвал совет, предложив совершить атаку на город и крепость Баниас. Король руководствовался тем, что, согласно Евангелию от Матфея, именно в этом городе, называвшемся тогда Кесария Филиппова, ученик Христа Петр Симон получил от Иисуса ключи от Царствия Небесного. Кроме того, в городе протекал источник Иор, а по долине вблизи города – речка Дан. Сливаясь, они становились рекой Иорданом, в котором крестили Иисуса. Но и не только этим был важен королю город. Баниас стоял на границе с владениями эмира Дамаска и контролировал путь и на Иерусалим, и на Сидон. Ну и кроме того, некогда Баниас принадлежал крестоносцам, и его следовало вернуть. Но проблема опять заключалась в численности его отряда. Спустя год службы, когда договор закончился, вернулся в Константинополь Филипп де Туси со своими людьми, ушли рыцари князя Морейского также после окончания договора. Жан д'Ибелин, граф Яффы, остался в своем городе, не имея возможности дать королю ни одного человека. Были те, кто умер от болезней. Следовало призвать побольше рыцарей орденов. На удивление, в Тир прибыли с небольшими отрядами и Рено де Вишье, и Гийом де Шатонёф. Чудовищное разорение Сидона в мирное время не могло остаться не замеченным орденами, иначе получалось бы, что сарацины в любой момент безнаказанно, без объявления войны могут брать христианские города. Согласился участвовать в атаке и Филипп де Монфор, сеньор Тира и Торона, со своими рыцарями. Уже три года, как он вернулся в свои владения, но помня о славных битвах в Дамиетте и Мансуре, хотел присоединиться к новому походу, если он начнется. Людовик думал сам возглавить атаку, но магистры и коннетабль Жиль де Брюн отговорили короля, опасаясь, как бы он не погиб.

 Едва забрезжил рассвет, как войско французского короля подошло по равнине к древнему городу Баниас на Голанских высотах. Благочестивые мысли от сознания важности этого места сразу уступили сомнениям – сарацины заметили христиан и поднялись на стены, окружавшие город. Филипп де Монфор направился со своим отрядом обходить город слева. Гийом де Шатонёф с госпитальерами охватывал город справа. Королевский отряд, как самый крупный, под командованием коннетабля Жиля ле Брюна, где находились Жоффруа де Сержин, Жан де Валансьен, Альфонс де Бриенн граф д'Э, Оливье де Терм и Жан де Жуанвиль, при поддержке тамплиеров Рено де Вишье, начал наступление в лоб. Здесь же находился и Бертран д'Атталь.

Баниас – совсем другой город, нежели египетские цитадели, стоящие на песчаных равнинах. Здесь сарацины, насчитывавшие не меньшее число, чем две с небольшим тысячи крестоносцев, могли держаться долго и упорно, обстреливая наступающих, что они и делали.

Копейщики несли лестницы, чтобы взобраться на стены, с огромным окованным бревном шли на таран ворот, арбалетчики поддерживали наступление. Часть рыцарей спешились и тоже поднимались по склону, чтобы взбираться по лестницам. Бертран был с ними, желая вновь ощутить прежний трепет души, когда шел в бой.

Рассвет наступал быстро, летняя жара, стремительно поднимавшаяся вместе с солнцем, грозила остановить лихой наскок крестоносцев. Вместе с тремя простыми воинами Бертран держал левой рукой лестницу, правой поднимал над собой щит. Сарацины на стенах пускали стрелы, и им нельзя было отказать в точности – щит Атталя весь оказался утыкан стрелами, а шедший впереди воин получил стрелу прямо в лицо и упал, крича от боли.

Атталь решил отыграться на сарацинах за все мучения, что были ему причинены в Египте, и за то, что он увидел в Сидоне. И пусть это были совершенно другие люди, для него все сарацины являлись одним проклятым племенем, требующим уничтожения. Кольчуга, выданная шевалье, оказалась старой, много раз латанной и короткой в рукавах и внизу, шея тоже прикрывалась плохо – слишком ворот кольчуги оказался широк, поэтому Бертран опасался сразу лезть вперед, понимая, что ранения получить можно очень легко. Дорога к стенам вела через заросли олив и смоковниц – за ними можно было спрятаться и передохнуть, пока другие рвались к стенам. Бертран так и поступил, два оставшихся воина, несшие с ним лестницу, не возражали. Сотни крестоносцев ринулись на стены под плотный, неумолкающий свист стрел. Арбалетчики христиан, спрятавшись за большие щиты, плетенные из ивняка, стреляли по защитникам Баниаса.

Не дожидаясь, когда крестоносцы смогут преодолеть первую из трех стен, сарацины открыли ворота, и пара сотен конных воинов выскочили прямо на не ожидавших нападения христиан. Сарацины из луков стреляли по наступающим в упор, лихо наскакивали, рубя топорами и ятаганами. Бертран бросил лестницу, выбежал из-за деревьев, выхватил висящую на поясе булаву и бросился на конных. Прикрываясь щитом с торчащими из него стрелами, он раздробил голень одного из сарацин, а когда тот пытался ускользнуть, вмазал ему выше – по бедру. Шипастая булава повредила артерию, и сарацин орал от боли, глядя на фонтан крови из ноги, но не отпустил узду коня и умчался в ворота.

Всюду христиане отступали. Жан де Валансьен, примчавшийся к месту сражения, не мог остановить бегущих. В бой пошли тамплиеры. Они рванулись стремительно, покрыв немалое расстояние до ворот города за какую-нибудь минуту. Рено де Вишье опрокинул командующего сарацинской вылазкой, тамплиеры шли в прорыв. Сарацины пытались задержать орден Христа и Храма, организовав оборону сразу за воротами, где копейщики в плотном строю могли остановить конных рыцарей. Но только не тамплиеров. Рено де Вишье, не жалея себя и своих людей, в боевом раже пробился вглубь города. Бертран д'Атталь пешим помчался в открытые ворота, за ним побежали и многие другие пешие христиане, опомнившиеся и возвращающиеся на позицию. Сарацины пытались захлопнуть ворота перед самым носом крестоносцев. Бертран сразу вспомнил, как три года назад при схожих обстоятельствах погибли все тамплиеры и рыцари Роберта д'Артуа.

Атталь навалился плечом на ворота, чтобы их не закрыли, подоспевшие пехотинцы помогли ему. Но и сарацины пытались закрыть створки изнутри. Над воротами