Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

именно об этом говорил со мной Господь, когда явил мне свой свет на смертном одре? Свет был моей путеводной звездой, я следовал и всюду буду следовать за ним, как верный рыцарь, паладин.

Маргарита лукаво посмотрела на Людовика и, велев служанке увести детей, сказала:

– Иди-ка ко мне, мой паладин, хватит сидеть у моих ног.

Дыхание у королевы стало горячим, как песок в жаркий египетский полдень, и в глазах загорелись огоньки, словно далекие звезды над древними пирамидами, которых король так и не достиг.

Эпилог

Лето 1254 года

Бертран торопил коня, уже скоро за деревьями и виноградниками покажется издали его дом-башня. Он слишком долго ждал этого момента! Домой! Домой! Только одна мысль завладела всем его существом, когда закончился срок его службы королю. Многие рыцари еще оставались, говорили, что, когда король спустя несколько месяцев отплывет во Францию, он за свой счет будет содержать сто рыцарей, остающихся в Акре под командованием Жоффруа де Сержина. Суммы очень приличные, можно хорошо заработать. Но Бертран и слушать не хотел ни о каких деньгах. Доплыв до Марселя на генуэзском судне, он сильно потратился, потом еще дорога до дома, но осталось достаточно тех денег, что Бертран получил на королевской службе в Святой земле – хватило бы на восстановление своего замка.

Глаза Бертрана широко раскрылись, сердце сильнее застучало – показался его дом. Тишина вокруг стояла, как и раньше. Дорога была пуста, должно быть, все крестьяне работали. Но Атталю даже хотелось, чтобы никто не увидел его заранее.

И вот наконец деревня, лежащая вокруг его дома. Бертран пришпорил коня, дабы избежать встречи с крестьянами. Он хотел первым увидеть Мадлен и Жана ле Блана. Он был одет по-походному, чтобы каждый видел в нем возвращающегося крестоносца – плащ с крестом, доспех, меч. Бертран спешился у дома. Кухарка, идущая из курятника, раскрыла от удивления рот, курица, почувствовав слабость в руках женщины, кудахча, выпорхнула.

Атталь спешился, привязал коня к жерди и толкнул дверь.

Мадлен, вся седая, постаревшая, располневшая, поднималась кое-как из погреба, неся оттуда глиняный горшок с вином. Свет из открытой двери светил прямой на нее, и Атталь был немного в тени. Подслеповатые глаза экономки не узнали пришедшего.

– Кто вы, господин, что вам нужно? Вижу, вы рыцарь. Из Монтефлера, что ли? Или опять в поход крестовый людей созывать пришли? Так знайте, сеньор, здесь некому. Король уже забрал моего господина, он и сгинул. О Господи! Вина я вам не предложу, так и знайте!

– Даже мне, Мадлен? – улыбаясь, сказал тихо Бертран.

– Ой! Ой! Ой! Ты сатана что ли? – запричитала Мадлен, чуть было не выронив кувшин. – Голосом моего покойного господина говоришь!

– И вовсе я не покойник, моя родная Мадлен! Я вернулся спустя шесть лет! Я жив!

Мадлен радостно закричала и бросилась в раскрытые объятия Бертрана. Атталь ощутил ее тепло, запах муки, старых вещей, сундуков, исходящий от его кормилицы.

– А где Жан? Жив ли он?

– Жив, старый дурак, жив! Только забывает все на ходу. На винограднике он, скоро уж придет!

Мадлен попросила повернуться Бертрана так, чтобы свет из окна и двери падал на него и она могла его разглядеть. Конечно, Мадлен была поражена, увидев, как изменился ее воспитанник и господин. Она ужаснулась культе правой руки, покачала головой, видя наполовину седые волосы двадцатишестилетнего рыцаря, а когда он сказал, что и одного уха у него нет, то Мадлен, не в силах стоять, плюхнулась на лавку.

– Вот какой я теперь, Мадлен, калека. Левой рукой научился все делать, даже воевать. Шесть лет прошли для меня, как все десять, а то и больше. Я думал, вернусь богатым, знатным. А не получилось. Вернулся живым – лишь в этом главное мое богатство. Вот немного золота и серебра есть – башня наша давно требует ремонта!

– И то правда! Слава Богу, живым вернулся! А рука и ухо – что? И без них жить можно! Дед-то твой жил с культяпкой, и ничего!

– А давно ли вы меня мертвым считали?

– Да, почитай, уже года четыре как. Тогда по городам и деревням только и новостей было, что королевская армия вся сгинула, и короля сарацины в плен взяли. Мы все надеялись, что вранье это, может, кто-то что-то не так понял. А потом, когда королевские братья вернулись, считай одни, без армии, стало понятно – надежды наши напрасны.

Вошел Жан ле Блан с ножом, которым подрезал виноград. Он молча уставился на жену и мужчину, сидевшего рядом с ней. Жан вглядывался в пришедшего человека в кольчуге и без правой кисти, а потом лицо его озарила улыбка, и он бросился к Бертрану.

В тот день все жители деревни были приглашены на праздник в честь возвращения сеньора. Люди пили вино, пели и веселились. Бертран велел достать из погреба вино шестилетней давности, с того урожая, когда он уходил в поход, и угощать всех. Только родители Жако Гринеля не веселились. Хоть и свыклись они с мыслью, что их сын вместе с господином погиб на войне, но, когда сеньор вернулся, а Жако нет, боль от потери вернулась с утроенной силой.

После праздника Атталь остался с Жаном и Мадлен, чтобы они все рассказали, что происходило в доме за эти долгие годы. Оказалось, что единственной новостью было то, что теперь имение Атталя перешло в личное владение молодому барону Жану де Фрею, так как считалось, что Бертран умер. Это обстоятельство требовало посещения Бертраном Монтефлера, чтобы разъяснить все недоразумения и вернуть землю себе. Дабы не возникло никаких вопросов, когда ее сеньор отправится в замок барона, Мадлен сама все рассказала о Катрин.

Когда Катрин де Фрей вышла замуж, она переехала из Монтефлера в замок мужа, там они и жили год. Потом граф Раймунд должен был выступить в поход и уже действительно собрался вместе с королевским братом и набранным войском. Но неожиданно заболел и умер. Был при нем и Антуан де Вельд – муж Катрин, который просто сопровождал графа до того момента, когда он сядет на корабль. Сам де Вельд ни в какой поход и не собирался. Он был близок графу Тулузскому, вел с ним дела. Вдруг в Мийо граф умер. На следующий день при совершенно непонятных обстоятельствах в соседнем доме был найден Антуан де Вельд, тоже мертвый. Сразу разнесся слух, что барона де Вельда убили – мол, слишком много он знал и был верным человеком графа. Но это всего