Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

– С чего ты решил, что я ловлю ее для тебя?

– Ты решил попробовать мясо? – растерялся Тан Цзэмин. – Тогда… тогда я могу запечь его для тебя на костре с овощами и специями! Или нафаршировать зеленью, тебе очень пон…

– Нет, я не ем ни мясо, ни рыбу, – отрезал Лю Синь, вновь выбрасывая руку в воду. Тан Цзэмин прикусил губу, думая о мотивах юноши. Внезапная догадка опалила все нутро:

– Неужели ты ловишь ее для того, чтобы приготовить еду этому монаху?

Догадка эта, вопреки облегчению от того, что сам Лю Синь не перешел черту своих предпочтений в пище, все же принесла неприятное жжение, затопившее грудь до самого горла. Склонив голову, Тан Цзэмин раздумывал, как бы так показать свое недовольство, чтобы Лю Синь не обиделся. Ни кричать, ни злиться при нем он не смел, но и терпеть то, чтобы парень специально готовил кому-то другому, он был не в силах. В последнее время отчего-то становилось неприятно даже от одной мысли, что стряпню Лю Синя попробует кто-то, помимо него. Потому-то Тан Цзэмин и прятал миски, выставленные для монаха, и возвращал их на место тогда, когда Лю Синь совершал обход. Он оставлял еду нетронутой, чтобы Лю Синь как можно скорее оставил затею с подкармливанием и вновь готовил только ему. Вместо этого Тан Цзэмин оставлял для монаха мешочки с рисом и специями, чтобы хоть как-то возместить его лишения, а заодно прикормить.

Лю Синь тем временем с усмешкой протянул:

– Еще попытка?

Тан Цзэмин прикрыл глаза, медленно выдыхая. Излюбленным занятием Лю Синя в последние дни были насмешки, будто так он мог потешить свою уязвленную гордость и припомнить обиды, глумливо не давая забыть Тан Цзэмину о провинности, хоть и не злясь всерьез. Он дразнил его, как щенка, забавляясь. Тан Цзэмин был не против. Благо с ним вообще разговаривали после того, что он совершил, а поддразнивания он как-нибудь переживет.

То и дело откидывая высокий хвост за плечи, Лю Синь сосредоточенно пронзал холодную воду резкими движениями. Он уже который час пытался поймать хоть одну рыбешку и лишь досадливо поджимал губы, когда те ускользали прямо из рук. Кто бы мог подумать, что рыбалка такое трудное дело! Тем временем Тан Цзэмин, не в состоянии понять действия юноши, боролся с тоской на душе.

Кинув взгляд на этого маленького провинившегося щенка, который едва не скулил с берега, Лю Синь усмехнулся. Увидев в воде маленькую толстую рыбку, он вновь резко выбросил руку и наконец ответил:

– Я ловлю ее не для того, чтобы есть. Я тренируюсь.

Тан Цзэмин распахнул глаза, уставившись на него, а Лю Синь продолжил, не прерывая свое занятие:

– Рыба скользкая и верткая. Чтобы поймать ее, нужна резкость движений и концентрация.

«Еще одна тренировка?» – воспрянул Тан Цзэмин духом, подходя к кромке воды и не обращая внимания на сразу промокшие сапоги. Они уже давно не тренировались, а медитации не приносили ожидаемого эффекта. Ци все так же появлялась и скрывалась, когда ей было угодно, отказываясь подчиняться хозяину. Все, что мог Тан Цзэмин, – изредка пару часов до рассвета колошматить бамбуковые стебли, вымещая злость и обиду на себя самого.

Вмиг сбросив сапоги и скача то на одной, то на другой ноге, закатывая штанины, он вошел в воду и встал рядом с Лю Синем. Юноша покосился на него, но отгонять не стал, вновь сосредоточившись на тренировке. Мимо их ног проплывали маленькие и большие рыбешки, дразнящими движениями оглаживая лодыжки Лю Синя холодными боками, и юрко ускользали от его рук. Он еще не поймал ни одной, продолжая делать резкие выбросы и поднимать искрящиеся на солнце брызги. А Тан Цзэмин и вовсе забыл об упражнениях, стоило ему только приблизиться к юноше и взглянуть вниз. Проследив за новым движением Лю Синя, он словно в замедленном действии увидел, как капли оседают на сосредоточенном лице, на волосах и ресницах, переливаясь на солнце маленькими жемчужинами.

Уловив, что Тан Цзэмин вдруг неподвижно замер, Лю Синь повернул голову.

Янтарные глаза феникса недоуменно уставились на него, и Тан Цзэмин от неожиданности чуть не упал в холодную реку прямо под ноги юноши. Тан Цзэмин совсем не ожидал таких странностей от собственного тела и разума. Отступив, он поскользнулся, едва снова не рухнув в воду. Быстрым движением Лю Синь перехватил его руку, чтобы вернуть в исходное положение.

Все мысли из головы Тан Цзэмина враз улетучились, когда он почувствовал хватку на запястье. «Разве эти руки созданы для меча?» – вдруг подумал он, посмотрев на изящные пальцы. Эти тонкие руки годились для того, чтобы держать книги, возжигать благовония и музицировать на самых изысканных цинях. Но никак не для того, чтобы держать такое страшное оружие, как меч, и тем более не для крови или убийств. Тан Цзэмин вспомнил собственные тренировки, боль в мышцах, кровь, выступающую на ладонях от мозолей, и почувствовал горький осадок от осознания, что жизнь мечника – совсем не то, о чем он мечтал для этого человека.

И чем дольше он смотрел на эти руки, тем больше ему казалось, что сама судьба сыграла с их обладателем злую шутку, заставив взяться за оружие. Поднявшиеся в воздух холодные брызги вмиг привели Тан Цзэмина в чувство.

Тряхнув головой, он прокашлялся, опустил взгляд на воду и увидел в отражении, что его черные зрачки почти полностью затопили синюю радужку.

Сегодня, к его удивлению, Лю Синь поднялся очень рано. Дождь, ливший последние пару дней, наконец прекратился, и, раз уж они оба решили выбраться наружу, Тан Цзэмин не желал тратить ни минуты. Близилось лето, и стояла жара, которую не могла остудить даже холодная река, оплетающая их ноги. С новым порывом ветра с дерева баньяна, растущего неподалеку, сорвалась стайка листьев, закружившись по воде. Один из таких прилип к лодыжке Лю Синя, аккурат под самым большим и уродливым шрамом. Тан Цзэмин тут же потянулся к листку, желая убрать его, но вдруг дернулся, словно обжегшись о раскаленную печь.

Его движение было таким быстрым и неожиданным, что глубоко задумавшийся Лю Синь тут же грохнулся в воду, поскользнувшись на камне. Туча брызг взлетела вверх, обрушившись на Тан Цзэмина. Придя в себя и встряхнувшись, словно пес, он сразу потянулся, чтобы помочь ему встать, и увидел, как Лю Синь вынырнул из воды и хмуро взглянул на него, поджимая губы.

– Ха-ха… – неловко рассмеялся Тан Цзэмин, следя за каплями воды на рассерженном лице. – Прости,