Путь Абая. Книга II - Мухтар Омарханович Ауэзов

Среди четырех спутников Абылгазы находился и хозяин Карашегира, сын Божея - Жабай. Карашегир, под черным колпачком-тамага, уже сидел на его рукавице. Это был широколицый, бородатый, осанистый, человек. Одет в черную мерлушковую шубу, из такой же мерлушки тымак. Он приходился ровесником Абаю, Абылгазы и другим из всей охотничьей компании, но из-за своей длинной густой бороды казался намного старше. Он сказал, обращаясь к Турганбаю:

- Вот, еду и спорю с этим хитрецом Абылгазы. Расскажи, как все было, когда моя птица подлетела к лисе. И как ваша птица сумела взять лису? Расскажи, как было.

Среди охотников был Жиренше, вовсе не выглядевший заядлым охотником, в обычном наряде, он подъехал к Абаю и Ерболу, тепло их поприветствовал. Остальные окружили Тур-ганбая, и у них пошел шумный разговор про охоту. Жиренше подмигнул, обернувшись к Ерболу и Абаю, кивнул на споривших и рассмеялся, широко осклабившись.

Разговор у охотников зашел о том, почему беркут Карашегир, сидевший сейчас зачехленным на руке Жабая, не смог взять лису, хотя был к ней ближе беркута Карашолака, сидевшего теперь на руке Ербола. Турганбай сказал, что Карашегир подлетал с удобной стороны, и мог раньше напасть на лису.

- Но полет у него был не очень быстрый. Что-то непонятное с ним происходило сегодня. Он чего-то медлил. А Карашолак, хотя и вылетел позже и был дальше, первым подлетел к зверю и с ходу взял его. Затем полетел в обратную сторону, пересек путь Карашегира под самым его носом и сел на пути нашего загонщика Баймагамбета. А Карашегир растерялся и сел на камень. Вот как было дело. - Так рассказывал охотник-беркутчи Турганбай, почти во всем оставаясь правдивым, и только в конце существенно приврал, чтобы подвести под сомнение выучку птицы соперника.

Абай с Жиренше переглянулись и, потешаясь над охотничьими росказнями, искусным хвастовством и явным враньем джигитов, перемигнулись и закатились громким смехом.

Между тем Жабай рассказывал Турганбаю, почему сегодня сплоховал Карашегир.

- Он же с утра в Жанибеке упал на лису и взял ее. А она ушла из рук вот этого джигита, - сказал он, указывая на своего младшего брата Адила, от токал Божея, очень похожего лицом и осанкой на него. - Усы твои выдрать, торчащие, как клочья от старого голенища саптама! Нет, чтобы соскочить с коня и добить зверя! А он колючек испугался, увидел, что кругом все шенгелем заросло. Карашегир-то на колючки и напоролся, крылья себе поранил и лису упустил.

- Получается, что не Карашегир виноват, а кустарники и Адиль. Получается, что ты не сам испортил птицу, - грохотал своим густым голосом Абылгазы. - Еще раз я говорю тебе: птица не Адиль и не Абылгазы, которых ты можешь ругать сколько хочешь, с утра до вечера. Птицу надо воспитывать. Карашегиру не понять, что ты знатного рода, сын самого Божея, птице внимание нужно, ее надо больше облетывать. Почему Карашегир уступил лисицу Карашолаку? Да потому что он медленнее летает. Вот и Турганбай говорит, что твой беркут был ближе, а что получилось? Позор вышел, пай-пай! И это при первой встрече с Карашолаком! Слушался бы ты меня, не портил птицу!

И Абылгазы громоподобно расхохотался, открыто издеваясь на Жабаем. Тот вспылил, считая поведение сородича недопустимым, предательским: дух соперничества между жигите-ками и иргизбаями держался издавна и проявлялся во всем, большом и малом, даже в орлиной охоте...

- Язык что помело, глупости болтаешь! - резко бросил Жа-бай. - Уж если беркут испорчен, то по твоей вине. Суешься со своими советами, не даешь мне самому заняться птицей. Вот и возьмусь за нее сам, а ты забирай свой шалаш и уходи на все четыре стороны!

Жабай явно позволял себе лишнее на правах старшего, и охотники отнеслись к его гневу с примирительным смехом. Абай внимательно всматривался в знаменитого беркута, которого видел впервые, и попросил Жабая снять с него томага. Осмотрев его со значением еще раз, отвернулся и, достав портсигар, прикурил папиросу от поднесенной Баймагамбетом спички.

- Оказывается, Карашегир самый обыкновенный беркут, шести-семи лет. Ничего в нем особенного, - небрежно сказал Абай и затянулся папироской. - Сколько лис взяли?

Джигит - загонщик охоты Жабая ответил: уже около десятка. Абай и тут усмехнулся, поддразнивая Жабая.

- Ну, какая это охота. Наши три шалаша все уже набиты лисьими шкурами. И Башей со своими людьми настреляли архаров, косуль, мясо некуда девать. Если выбежит лиса на камни, Карашолак уж не даст ей уйти. Если убежит в кусты -наши собаки-тазы вытащат ее. Это охота! - Так сказал Абай и, тронув с места коня, поехал прочь от соперника, оставляя его в великой досаде и раздражении.

Жабай смотрел ему вслед, покачивая головой, прицокивая языком, и сказал, обращаясь к сидевшему рядом на коне загонщику Бибала:

- Чего тут расхвастался! Уезжает - даже спина не гнется от гордости!

Абай и его товарищи намеревались ехать в охотничий лагерь, предвкушая, как будут есть горячий куырдак из печенки и мяса архара, но по-другому рассудил старшой охоты, Тур-ганбай.

- Сегодня я недоволен Карашолаком, он был ничуть не лучше Карашегира. Надо птицу нашу испытать еще раз. Ведь еще рановато возвращаться, солнце только перевалило за полдень. Пока вернемся да потом соберемся выехать обратно - наступит вечер, зря потеряем полдня. Лучше съездим сейчас за гряду Кыргыз, пополюем еще немного. Поворачивайте вот сюда! - И Турганбай решительным жестом указал Баймагам-бету направление и пропустил его вперед себя.

В этот день охотники вернулись в шалаши к глубоким сумеркам. Вернулись без добычи. Баймагамбет два раза удачно выгонял лис на камни, однако Карашолак работал плохо, без всякого желания. Оба раза, мечась из стороны в сторону, беркут терял зверя из виду. Лисы прятались в расщелины и, когда беркут отлетал в сторону, стремглав прошмыгивали вперед, к спасительным глубоким расселинам меж больших камней. Возвращаясь в шалаши, охотники на ходу обсудили поведение Карашолака и нашли, что оно непонятно и даже загадочно.

Ведь до этого он спокойно брал за день по две-три лисы. Дважды брал по четыре зверя. Раздумывали: может, потерял норов, ослабел от чрезмерной работы? И три