Алина и Валькур, или Философский роман. Книга вторая - Маркиз де Сад

Президент все-таки не решился прийти ко мне в спальню. По-видимому, он понимает, что причинил мне боль. Оставив меня в покое, он был совершенно прав. Мне кажется, у меня недостало бы сил притворяться.

О друг мой! Я опасаюсь новых подвохов, боюсь, как бы президент не покусился на Вашу свободу. Впрочем, не будем предаваться страху; верные друзья проследят за де Бламоном и в случае необходимости немедленно сообщат мне об опасности. Итак, ждите от меня новостей и тем временем постарайтесь поправиться. Злодей! Он вел двойную интригу, двумя ударами хотел избавиться от возлюбленного своей дочери и от несчастной девушки, мешавшей претворению в жизнь его гнусных махинаций.

Можем ли мы питать какие-либо надежды? На каждом шагу нас подстерегают великие опасности, преодолеть которые мы пока бессильны, и, несмотря на то что существует справедливость и Провидение, пожалуй, порок раздавит добродетель. Какие последние сведения дошли до меня о судьбе бедняжки Софи? Слушайте и, если сможете, рассейте мои подозрения, докажите, что эти опасения — химеры, не имеющие под собой реального основания; сейчас я нуждаюсь в Вашей поддержке. Но каков лицемер! Как мне не верить в худшее? О друг мой, я пребываю в страшном волнении! Если мои подозрения подтвердятся... если он окажется способен на такие ужасные шаги, ради нашей с Алиной безопасности я должна буду немедленно с ним расстаться... Слушайте, наконец, и решайте сами.

Двадцать третьего числа, в шесть часов утра, президент вместе с Дольбуром выехал в замок Бламон; туда они прибыли в семь часов вечера; по приезде гостей Софи сразу же перевели в другую комнату. Таким образом, сообщение с ней прервалось. Ранее некий достойный поселянин, проживающий в деревне поблизости от замка, регулярно получал от Софи записочки, которые она кидала в окно. Поселянин, у которого есть свои основания быть ко мне привязанным и в преданности которого я не сомневаюсь, приложил немалые усилия, дабы узнать, что произошло той ночью в замке. В этом деле ему помогали все его друзья. Посылаю Вам письмо, полученное мной из Бламона, чтобы Вы ознакомились с результатами их наблюдений. Злодеи искусно окутали свои преступления непроницаемой завесой, заглянуть за которую, мне думается, весьма трудно.

Письмо пятьдесят седьмое

ГОСПОЖЕ ДЕ БЛАМОН[74]

Замок Бламон, 26 февраля

Повинуюсь Вашей воле сударыня, и без лишних слов пересылаю Вам дневник, который я вел по Вашему приказанию.

«Двадцать первого числа господин президент и его приятель прибыли в замок Бламон. Карета подъехала к замку между семью и восемью часами вечера; в это время в комнате Софи, как обычно, горел свет. Девушку, впрочем, мне тогда увидеть не довелось. Верхние покои, где, как Вы знаете, любит останавливаться президент, были освещены очень ярко. В замке царила тишина. Я прислушивался изо всех сил, однако покои президента расположены слишком высоко, и мне пришлось возвратиться к окнам Софи ни с чем. Они оказались совершенно темными: вероятно, девушка сменила комнату.

Утром двадцать второго числа я узнал, что президент привез с собой только одного лакея — того самого, который сопровождал Вашего супруга в предыдущей поездке. Ужин, по моим сведениям, готовил привратник, а остальные челядинцы в замок допущены не были. Садовник, от которого я получил эти сведения, также не переступал вчера порог замка. Он ссылался на срочные дела к президенту, но ему отказали. Шесть раз я подавал условленный знак под окнами Софи, но ответом мне было молчание.

Между тем в верхних комнатах поднялся какой-то шум; труба постоянно дымила, а вечером там зажгли множество свечей. В девять часов вечера окна и ставни в верхних покоях неожиданно открылись, а затем снова закрылись, и весь этаж погрузился во мрак. Я даже не мог определить, горел ли за ставнями свет. Подождав у стен замка еще какое-то время и поняв, что мое пребывание там бесполезно, я вернулся домой. Вечером я поручил четырем моим друзьям установить наблюдение за дорогами, ведущими к замку Бламон. Они обещали мне оставаться на своем посту до получения дальнейших указаний. Друзья должны были проследить за каретами въезжающими или выезжающими из замка, а потом подробно описать мне всех замеченных ими пассажиров.

Утром двадцать третьего числа ставни на окне Софи были отворены, но девушки в комнате я не увидел; до отъезда господ окно это оставалось открытым. Затем привратник наглухо закрыл ставни, как он всегда делает, когда комнаты пустуют. После захода солнца покои господина де Бламона не освещались и не обогревались, как то было в предыдущие вечера; но меня крайне удивило одно странное обстоятельство: в бойницах,[75] расположенных прямо над подземельями, можно было неоднократно заметить какие-то огоньки; я подошел к замку поближе, так что между мной и бойницами проходил только крепостной ров, однако никаких звуков я не услышал; ночь прошла спокойно, можно было подумать, что все обитатели замка куда-то уехали; покидая свой наблюдательный пост, я оставил вместо себя двух друзей, как и накануне. Ничего необычного им также заметить не удалось.

День двадцать четвертого числа не был отмечен никакими происшествиями; огонь в замке не зажигали, посетители не появлялись. Тогда я сам отправился в замок, якобы для того чтобы поздравить господина президента с благополучным прибытием в Бламон. Привратник развернул меня обратно. По его словам, президента в замке не было.

Двадцать пятого числа, в два часа ночи какой-то кучер тихо подвел к воротам трех лошадей. Ворота открылись быстро и без лишнего шума; слуги проворно запрягли лошадей в карету, ту самую, на которой господа приехали в Бламон, и еще до восхода солнца все покинули замок. Из-за дерева я мог наблюдать за тем, как господа садились в карету. Уверяю Вас, их было двое, они не взяли с собой ни одной женщины. Так как карета ехала медленно, я проследил за ней до конца аллеи, но затем кучер щелкнул бичом и пустил лошадей в галоп. Отдав приказ моим приятелям возвращаться к замку, в ожидании их прихода я продолжал вести наблюдение, которое, к сожалению, не принесло никаких результатов. Полагая, что Софи могли спрятать у садовника, ранее находившегося в курсе всех дел, я решил с ним побеседовать; встретившись с ним, я спросил его, почему мы не видим больше этой молодой особы и где, он думает, она находится в настоящее