Алина и Валькур, или Философский роман. Книга вторая - Маркиз де Сад

об Алине помогут тебе победить порок, неспособный проникнуть в святилище, где пылает огонь чистой любви. Истинный христианин, желая воздать достойное поклонение Господу, с сокрушенным сердцем взирает на распятие, ведь образ Спасителя, пострадавшего за нас, отгоняет от верующих нечестивые искушения. Вспоминая о страдающем Боге, добрый христианин говорит: «Он ради меня принял смерть». Повторяя эти слова, Валькур, отважно иди по пути добродетели, а если почувствуешь усталость... посмотри на портрет Алины и скажи: «И та, что любила меня, пожертвовала ради меня, так же как и Спаситель, своей жизнью, но не запятнала себя преступлением; лучше тысячу раз принять смерть, нежели согрешить хотя бы один раз». Друг мой, сильная вера позволит нам воссоединиться на веки вечные; под защитой Всевышнего мы забудем наших врагов, преследовавших нас с искаженными от злобы лицами. Наши мучители будут низринуты в мрачную бездну, подобно тому как был сброшен с Небес князь тьмы, осмелившийся взбунтоваться против Господа.

Нам приходится расстаться, Валькур; недавно, на горе, где живет милая Колетт, мы прощались, надеясь на скорую встречу; ныне же мы более не тешим себя надеждами... Мы никогда не увидимся... Алина, столь тобою любимая, исчезает в могильном мраке, словно бы она и не жила вовсе, но память о ней сохранится в сердце Валькура... Читая строки моего письма, орошая их горькими слезами, ты представишь себе образ любимой, которая к тому времени тебя покинет; когда ты будешь предаваться обманчивым иллюзиям, меня уже поглотит бездна, подобно тому, как лучи ушедшего за горизонт солнца золотят вершины Альп, а светило уже скрылось в лоне вод.

Люби меня, Валькур, люби крепко... Спасая себя от позора, я ухожу из жизни верной тебе возлюбленной. Возможно, ты еще и встретишься с красивыми девушками, но никто не будет любить тебя так нежно, как я... Ласки другой возлюбленной не стоят одного пылкого вздоха Алины, и едва ты обнимешь мою счастливую соперницу, как сразу же содрогнешься от жестоких угрызений совести... Так храни верность Алине, и тогда воспоминания о былых радостях придадут тебе сил для борьбы с нынешними злоключениями.

Прощай, Валькур! Я решилась произнести это роковое слово... Слезы катятся у меня из глаз... кровь стынет в жилах; выводя эти строки, я смотрю, не появится ли передо мной любимый; глаза мои ищут Валькура, но напрасно... Я похожа на детеныша лани, оторванного от матери... Почему не твоя рука лишает меня жизни? Почему мне не дано было умереть в твоих объятиях? Тогда моя душа, расставшись с телом, соединилась бы тотчас с твоей душой огненной цепью моих последних вздохов... Почему нужно, чтобы я умирала в одиночестве, среди равнодушных врагов? Почему мое тело, которое, быть может, оскверняют их гнусные взгляды, не принадлежит тебе, чтобы ты мог его защитить? Почему последние мои слова, запечатленные на твоих устах, не станут выражением моей безмерной нежности? Нет, не могу... хватит... я умираю ради тебя, и мысль эта дает мне силы расстаться с моим любимым... Прощай.

Письмо семьдесят второе и последнее

ВАЛЬКУР — ДЕТЕРВИЛЮ

17 мая 1779 года

Я прочел эти скорбные строки... прочел и, как ни странно, еще живу! Любовь моя оказалась настолько сильной, что, даже потеряв любимую, я не осмеливаюсь наложить на себя руки, хотя вся моя жизнь до недавних пор была посвящена одной Алине... Детервиль, я избрал для себя горчайшую в сравнении со смертью участь, я остаюсь в этом мире, кишащем омерзительными змеями. Я буду вдыхать поднимающиеся от них ядовитые испарения. Итак, я предпочел злейшую долю; человек боязливый, изнемогая под тяжким бременем существования, добровольно уходит в небытие, а муж сильный духом продолжает бороться со злом и страданиями плоти, не правда ли? Первый дрожит от страха и потому покоряется обстоятельствам, второй их презирает и отважно встречает свою судьбу... Говоря так, я не осуждаю ужасный поступок Алины, хотя она и лишила меня всего самого дорогого... Не осмеливаюсь ее судить... В отличие от нее, я могу выбирать между скорбной жизнью и жестокой смертью. Уповая на Господа, я навсегда удаляюсь в пустынную обитель, и там в непрестанных молитвах буду продолжать поклоняться моей Алине.

С раннего детства брошенный на произвол судьбы, я не знал ничего, кроме лишений; повсюду я встречал лишь несчастья; меня неизменно преследовали, потрясая своими чадящими факелами, разъяренные фурии. Я прекрасно понимал, что мне никогда не избавиться от злоключений. Но я не верил, что с Алиной случится такая беда... Подобные мысли никогда не приходили мне в голову. Куда мне бежать? Повсюду меня будет преследовать тень Алины, повсюду передо мной будет мерцать ее образ... В уединенной пещере, где монах истово молится Господу, рядом с распятием будет витать призрак милой Алины...

О Друг мой! Сдвинь могильную плиту, скрывающую ее... Только там мне пристало жить. Каждый день буду я орошать дорогие останки слезами отчаяния... Быть может, моя страстная любовь пробудит к жизни эту нежную и чувствительную девушку? Сними крышку с ее гроба, умоляю тебя, я воскрешу Алину или сам сойду в могилу... Перо выпадает у меня из руки, разум отказывается мне служить; слишком жестокие страдания... Скоро я либо сойду с ума, либо ожесточусь... Прощай... Люби своего друга, но забудь обо мне, не старайся меня разыскать, ты все равно не узнаешь, где находится мое убежище. Если ты не уважишь эту просьбу... и отыщешь отшельника Валькура, я буду расценивать твой поступок как оскорбление, но не как знак искренней дружбы, которой ты более не обязан страдальцу, навсегда покидающему грешный мир, где по воле немилосердного рока ему приходилось проливать лишь горькие слезы.

ПРИМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ

Здесь переписка прерывается. Мы никогда не узнали бы, чем закончилась эта история, если бы издатель, заботящийся исключительно об интересах читателей, успевших свыкнуться с героями романа, не обратился за помощью к господину Детервилю, который милостиво согласился поделиться с ним кое-какими сведениями. Смею надеяться, читатели будут нам за это благодарны.

Второго мая, к вечеру, тело Алины под покровом глубокой тайны было вывезено из замка Бламон. Жюли, сопровождавшая карету, получила от президента приказ хранить молчание. 6 мая карета прибыла в Вертфёй, где немедленно состоялись похороны. Алину погребли, как она того и желала, в той же могиле, что и госпожу де Бламон.

Жюли поступила на службу к Детервилю в качестве камеристки его жены. Ей выплачивают в год сто пистолей, и, кроме того, Детервиль обещал ей, что она будет жить в его доме до