Монстросити. Панктаун - Джеффри Томас

– Дьяволы на свободе, – говорю я.

Она смотрит на меня. Выглядит мрачно. Но может ли она чувствовать себя такой же мрачной, как я? Я решил, что просто стал жертвой какого-нибудь наркомана, которому понадобились деньги на дозу. Но теперь гадаю: знало ли это существо о моем компьютере в сумке и чипе, который был в него вставлен? Может, его послали все это забрать? Значит, даже после смерти мистера Голуба у меня остались враги, которые знают обо мне, о том, что у меня есть, о том, что я представляю для них угрозу. Если я прав, то, полагаю, существо было в сговоре с Голубом или, по крайней мере, общалось с ним, узнало обо мне от него. Но… когда я сказал по телефону, что мой диск украден, Голуб убедительно делал вид, что не знал об этом. А потому существо могло действовать независимо от Голуба. И все же, как оно узнало о диске? Что еще эти силы могли выведать обо мне? На самом ли деле я убил ту медузу, которую видел в теле Габриэль, единственного свидетеля моих деяний? Если она каким-то образом сбежала в некий иной мир, то могла передать весть о моих поступках. И то существо со щупальцами в фонтане. Все они передали свои отчеты… кому? Неужели паранойя бежит впереди меня?

Пытаюсь уйти от темы, чтобы Салит не задумалась, почему я так серьезно отношусь к хобгоблинам, и спрашиваю:

– Так почему вы расследуете дело той девушки со шваброй, а не отдел убийств?

– Мы работаем совместно с ними, когда происходят убийства на сексуальной почве; отделу убийств в Панктауне требуется вся возможная помощь. Это мое первое расследование убийства. – Она задумчиво жует листочки. – Интересно, привлекут они нас к делу о расчленении – с тем телом женщины, которое находили по всему городу.

– Кажется, я кое-что слышал об этом. Ее голову нашли в прачечной самообслуживания на окраине, верно? В стиральной машине? И ноги – на расстоянии многих миль друг от друга…

– Да, ее разбросало по всем самым дальним точкам города, кроме туловища, которое находилось в центре, на скамейке в парке на улице Салем.

– Улица Салем, да? Я этого не знал. – Весь такой беспечный. Милый старый сектор чум в наши дни становится все более жестоким. Отчасти благодаря вашему покорному слуге. – Так они думают, что ее изнасиловали?

– Ну, она была проституткой. Молодая девушка чум. Помимо того, что ее расчленили, у нее вырезали сердце.

Моя вилка застыла на полпути ко рту. Мы с Салит определенно сошлись в переплетениях судьбы… если то, что я подозреваю, правда. Моя интуиция, мои бурлящие внутренности подсказывают, что я прав. Опускаю свой кусочек яичницы на тарелку. Надо оставаться бесстрастным. Мне хочется спросить, не было ли на груди девушки следов от татуировки в виде звезды или все стерло удаление сердца. Но я должен быть осторожным со своими расспросами. Можно, конечно, сказать, что я слышал то-то и то-то по ВТ, но форсеры, возможно, утаивают некоторые подробности от СМИ. Подробности, которые мне не стоит рассказывать, а то Салит подумает, что я сам убил проститутку.

– Значит, они думают, что клиент…

– Снова мужчина, который ненавидит женщин. Жалкий, – усмехается она. Она прекрасна, даже когда зло усмехается.

Мне хочется спросить, были ли у девушки фиолетовые волосы. И искусственно измененный на раскосый разрез глаз.

Салит продолжает:

– Не знаю, почему этот жалкий мелкий придурок из кожи вон лез, чтобы вот так раскидать ее по всему городу, но кто знает, какие фантазии движут такими уродами. Голова, туловище, кисть, предплечье, нога, голень, сердце и один палец. Указательный палец правой руки. Представь.

– Восемь, – шепчу я.

– Восемь? – переспрашивает она.

– Восемь частей.

– Да. Восемь.

Восемь. Восемь – это число. Все дело в числах. В математике. Части тела были разложены не случайным образом. Я хочу узнать, где еще их находили, но боюсь разволноваться из-за этого и встревожить Салит. Она умна, у нее прокаченная память, не хочу, чтобы она обратила свой острый ум против меня. Не хочу портить то, что между нами есть, чем бы оно ни было.

Салит выглядит так, словно у нее тоже пропал аппетит, она откладывает вилку, делает глоток чая, затем поднимает взгляд на меня.

– Уталлы, – внезапно произносит она, сбивая меня с толку, – в фольклоре связаны с Уггиуту. Они – один из отрядов его слуг-демонов. Предполагается, что им известно, где найти его спящее или спрятанное – в зависимости от взглядов той или иной секты – тело, и они кормят некоторые из его ртов так, как птицы кормят своих птенцов…

– Отрыгнутая кошка, – пытаюсь пошутить я. Желудок бурчит так громко, что боюсь, Салит услышит. Бурчит, как стиральная машина с отрубленной головой внутри.

– Ты на самом деле не знал об уталлах до сегодняшнего вечера, так, Крис? Знаю, ты интересуешься калианской культурой…

– Что? Салит, ты же не думаешь, что я выдумал историю о грабителе только для того, чтобы разыграть тебя?

– Я этого не говорю. Просто…

– Клянусь, он действительно так выглядел. Может, это просто странное совпадение. – Хотя я больше не верю в совпадения.

– Ну, я просто… просто странно, что ты не захотел написать заявление, и…

Она замолкает. Думаю, ей заметен гнев на моем лице, когда я отворачиваюсь и потягиваю апельсиновый сок, наблюдая за автомобильным движением за окном.

– Уже поздно, – говорю я.

– Крис. Мне очень жаль. – Она кладет руку на мое плечо. Мне нравится это прикосновение, но я не могу так быстро избавиться от озноба. Она считает меня лжецом. – Крис… что ты хочешь теперь делать?

– Делать?

– Хочешь взглянуть на мою квартиру? Ты ее еще не видел. Или мы можем пойти к тебе, посмотреть какой-нибудь сериал…

Я знаю, к чему это приведет. Сердце трепещет над бурлящим желудком, и это сочетание для меня немного чересчур. Похоть и страх сложно переварить одновременно, особенно в сочетании с сосисками и кофе. Я хочу пойти с ней… Ох, хотел ли я когда-нибудь чего-нибудь сильнее?.. И мне было интересно, когда же это произойдет. Но я должен выдержать паузу. Опять же, не уверен, что могу продолжать встречаться с этой женщиной, если хочу следовать по тому пути, по которому иду. А возможно отказаться с той новой информацией, которая напрямую связана со мной? К тому же я обижен и немного зол. И я в смятении – мне хочется прямо сейчас