Избранные произведения писателей Южной Азии - Такажи Шивасанкара Пиллэ

после отлучки, конечно, приятно возвращаться домой. А тут — изволь возвращаться домой каждый день. Зато стоило госпоже моей супруге уехать к своей мамаше — и посмотрите, как сразу хорошо стало в доме. Чувствуешь себя свободным человеком — ни хлопот, ни забот. А месяца так через четыре, когда успею соскучиться по жене, до чего ж я буду рад ее возвращению! Я думаю, что жен вообще надо силой отправлять погостить месяца на три к родным. Радже бы надо издать такой указ.

— Будь это во власти раджи, — ответил Сардар Крипал Сингх, — так он бы всех рани[29] выставил из дворца, отправил бы их пожизненно гостить к родственникам и наполнил бы свой гарем новыми красавицами. Но жены это понимают и следят за раджей во все глаза. Кстати, меня жена прислала, говорит — сходил бы, пригласил бы к нам в гости доктора! Я, собственно, за этим и пришел к вам.

— Спасибо, но завтра я собрался в Кирман.

— Форель ловить? — в тоне Сардара Крипала Сингха прозвучали и разочарование, и зависть.

— Форель. Может, поедете с нами? — предложил отец.

— Да нет, куда уж мне, я ведь из поездки только вернулся. Надолго едете?

— На неделю. Если уж очень приглянется там — дней на десять останусь.

— Ну что ж, пойду, пожалуй. А вернетесь из Кирмана, непременно приходите к нам как-нибудь вечерком. Приходите, а то жена обидится.

— Кланяйтесь ей от меня. А я, как вернусь, сразу дам вам знать.

Когда Сардар Крипал Сингх ушел, я запрыгал от радости.

— Ага! — кричал я, хлопая в ладоши. — Мы едем в Кирман! Мы едем ловить форель!

По правде говоря, я должен был уехать с мамой и уехал бы, если бы отец потихоньку не распалил мое воображение рассказами о ловле форели. А тут еще Кирман! Все в один голос утверждали, будто это необыкновенно красивое место. Говорили, что там на высоте в шесть тысяч футов раскинулось озеро, называлось оно Ашман и было размером в две мили. На озере был охотничий домик.

Отец пообещал мне тогда:

— Останешься дома — возьму тебя с собой в Кирман. Потому-то я и отказался ехать с мамой.

— Хочу остаться с папой! — упорствовал я.

Мама обещала купить мне автомобиль, который работал на батарейках, но у меня уже были две заводные машины, — без батареек, правда, их заводили ключом, — поэтому поездка в Кирман казалась гораздо привлекательней и я не хотел променять ее на машину. Вот разве что меня повезли бы в большой город и показали там зоопарк, тогда еще куда ни шло. Я начал было внушать маме эти мысли, но она рассердилась и сказала:

— В таком случае можешь оставаться с отцом. Думаешь, счастье — таскать тебя за собой? Оставайся дома. Папе быстро надоест с тобой возиться, я-то уж знаю. Тогда ты что будешь делать?

— Я не буду надоедать папе, — решительно заявил я.

— Он не будет надоедать, — поддержал меня отец.

— Раз у папы с сыном такое согласие, так зачем мне вам мешать! — обиженно сказала мама.

Вдруг я почувствовал, что очень люблю маму и что мне жалко ее. Я слез с папиных колен и потянулся к ней:

— Не останусь с папой. Лучше поеду с тобой к бабушке. Будем в бабушкином доме жить! В бабушкином доме!

Мама сразу вытерла слезы, заулыбалась и посмотрела на отца:

— Мой маленький раджа, сыночек мой! Конечно, ты поедешь со мной, конечно, со мной!

Однако, когда все было готово к отъезду, и меня одели в коричневую бархатную курточку и штаны до колен, а ноги обули в сверкающие коричневые ботинки, и мама в последний раз перед дорогой зашла в свою молельню, отец шепнул мне на ухо:

— А я думал, мы с тобой в Кирман поедем.

— А в Кирмане есть зоопарк?

— Нету.

— А машина с батарейкой есть?

— Нет.

— Ну…

Отец медленно сказал:

— Я думал, мы поедем втроем рыбу ловить: ты, я и Тарон.

— И Тарон можно будет взять?! — взвизгнул я от радости.

— Ш-ш-ш! Тише ты! — Отец приложил палец к губам. — Мама услышит и тебя силой к бабушке увезет. Если ты пообещаешь остаться дома, я обязательно возьму Тарон с нами.

Я с великим трудом сдержался, чтобы не закричать от восторга; но согнать улыбку с лица было выше моих сил; да и глаза мои так и сверкали от счастья. Когда мама вышла из молельни, я тут же сказал:

— А я не поеду к бабушке, я с папой останусь.

Мама посмотрела на меня, потом на отца.

Тот опустил глаза.

— Ты ему что-нибудь говорил?

— Нет.

— Как нет? Наверняка что-то сказал. Иначе почему это он перед самым отъездом вдруг раздумал?!

— Не поеду к бабушке, — упрямо повторил я.

Отец сказал:

— Я ничего не говорил. Слово даю.

— Не поеду, не поеду, не поеду! — забубнил я.

Мама вспыхнула от гнева и занесла было надо мной руку, но отец шагнул вперед и дрогнувшим голосом проговорил:

— Рани, я и так места себе не нахожу оттого, что ты уезжаешь, а если ты еще и мальчика заберешь, право, не знаю, чем жизнь заполню без вас.

Отец говорил таким голосом, будто у него першило в горле.

Мамин гнев сразу улетучился. Она отвернулась от меня, подошла к отцу, положила руки на его грудь и спросила растроганно:

— Почему же ты мне раньше этого не сказал? Я бы не настаивала. Если ты против, я не поеду к своим.

— Нет-нет, — испуганно и торопливо заверил ее отец. — Непременно поезжай, я ведь не эгоист, тебе хотя бы раз в пять лет надо видеться с родными, разве я не понимаю? Тебе хочется увидеть мать, отца, братьев и сестер. Нет, обязательно поезжай, а я как-нибудь скоротаю время в разлуке!

— Хорошо! — повеселела мама. — Тогда я поеду, а ребенка оставлю с тобой. Только ты здесь хорошенько смотри за ним!

— Не волнуйся. Это же мой сын.

— Следи, чтоб он каждый день пил красный шербет.

— Я собственноручно буду поить его.

— И кальций ему давай. Пилюли.

— Хорошо.

— Шербет после еды.

— Сделаю, как ты просишь.

— И не давай ему так много гулять, если прохладно станет.

— Ладно.

— И не разрешай ему играть с этой чернорожей Тарон. У нее вшей полна голова. Еще на ребенка переползут.

— Да я эту грязнулю близко к дому не подпущу! — грозно пообещал отец.

Мама успокоенно вздохнула и, легонько проведя пальцами по широкой отцовской груди, сказала:

— Какой ты у меня хороший…

В Кирман мы собрались на восьмой день после маминого отъезда. Сначала отец попросил разрешения у мамы