Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Байдалы сам отвел глаза; после продолжительного молчания резко поднял голову и сказал:

- Добро. Пусть будет по-вашему. Аулы Суюндика и Сугира могут занять пастбища. Я не пойду против.

Ответ прозвучал решительный, твердый, исходивший от истинно мужественного человека. Он не стал раскрывать своих чувств. Все свое возмущение, всю ярость накрепко закрыл в сердце.

Только тут Абай притронулся к кумысу. Выпив кумыс, хотел уже вставать и уходить, как Байдалы удержал его движением руки.

- Я согласился на его слова. Но я сам тоже хочу кое-что ему сказать, пусть и меня послушает. Только ты должен передать все с начала и до конца, слово в слово, ничего не вставляя от себя. Сможешь?

- Аксакал, говорите все, что хотите. Я в точности передам, ничего не утаю. Как для отца, так и для вас я всего лишь посыльный, не могу что-то добавлять или утаивать.

Байдалы был очень доволен ответом Абая. Парень, который показался ему совсем еще зеленым, отвечал как взрослый муж.

- Пойми меня: если я передам свои слова через кого-нибудь другого, то выйдет так, что я вложу их в уста постороннего человека. А мне хотелось высказаться самому прямо в лицо твоему отцу, без всяких посредников. Ты же его сын - и я могу через тебя, напрямую, высказать ему все, что хочу. - Он выдержал небольшую паузу, потом продолжил. - Так слушай... «Помирились, пришли к согласию» - не вчера ли еще прозвучали эти слова на сходке, перед всем родом Аргын? А на что похоже сегодня это примирение? Когда после примирения к хвосту моего коня привязали дохлую собаку - зачем мне нужно это примирение? И род Жигитек тут ни в чем не виноват. А если посмотреть, чем обязан род Иргизбай роду Жигитек, - то и всякая вина снимается, если бы она и была. В свое время мой дед Кенгирбай дал свое благословение твоему деду Иргизбаю на избрание его верховным бием. Хотя и были у моего дедушки свои сыновья и достойные родственники. И что же? На приговор Кенгирбая «передать власть Иргизбаю» чем сегодня он ответил Жигитеку? Пользуясь властью, он топчет род Жигитек. Если от скуки захочет враждовать с ближними - сразу начинает бить, душить Жиги-тек. Е! Неужели никогда не смягчится, не отступится от нас? Не перестанет врезать по яйцам, приговариая: «Скорее кидайся в костер! Не остановлюсь, пока ты сам не кинешься в огонь!» Твой отец ждет моего ответа? Так вот, передай ему мои слова. Нет, не мои - слова от всего Жигитек. «Ты не остановишься, пока не добьешься своего. Ты хочешь доконать Жигитек. Мы знаем. Но этого ты не сможешь сделать. Берегись!» Так и передай ему. Такой салем посылает ему Жигитек. А землю - пусть забирает. Да не одни эти пастбища - пусть все забирает, что только еще сможет забрать!

И Байдалы махнул рукой.

В юрте постепенно умолкли все другие людские голоса. Лишь трещал огонь в очаге, пламя лизало черное дно большого казана, в котором варился кислый сыр. Налитое доверху творожное сусло иркит уже давно вскипело и, бурля крупными пузырями, шевелилось, булькало, шипело. Взгляд Абая был невольно притянут к этому шевелению пузырей, бульканью на поверхности котла. И кипящий казан представился Абаю картиной гнева и возмущения людей, которых обидел Кунанбай. Вон, с краю, бьют пузыри, пуская пар и вспенивая иркит - это место кипения напоминает ему гнев Байдалы. Рядышком точки кипения, с выделением пара и пузырей, напомнили Абаю гнев Божея, обиду Суюндика, возмущение Кулыншака.

Слова Байдалы помогли вскрыть Абаю самые глубинные закоулки распрей отца и этих людей. Эти слова коснулись множества тайных узелков, которые связаны с давно минувшими годами, тяжбами, сварами, тяжелыми проступками.

Абай не хотел высказываться по поводу речи Байдалы, не хотел подавать виду, с душою ли он воспринял его слова или плохо. Он запомнил суть послания Байдалы, для передачи отцу, и собрался распрощаться с хозяином. Взял в руку камчу, надел тымак, приподнялся на одно колено. Но тут Байдалы подал ему знак рукой: подожди еще немного! И уже совершенно другим, изменившимся голосом, мягко, по-домашнему, повел совсем другой разговор. Смотрел он на Абая при этом ласково, с добродушной улыбкой. Нет, не похож он был на недавнего взбешенного и злого, непреклонного Байдалы!

Абай знал, что взрослым присуща смена разных настроений, что вдруг прорываются у некоторых странности сложного характера. Однако такого человека, как Байдалы, который столь легко и непринужденно может переходить от неистовства, страшного гнева к спокойному, мирному общению, Абай еще не встречал.

Недавно весь бурливший от гнева, Байдалы теперь был сама мягкость и степенность. Мирно журчащим голосом повел разговор:

- Все знают Каратая. Это хороший человек, но многие еще не знают, какая кладезь мудрости в нем зарыта. Если он происходил бы не из слабого рода Кошке, а из Иргизбая, скажем, то далеко бы пошел!

Сказав это, Байдалы помолчал, подумал о чем-то - и продолжал далее:

- Как-то на днях мы вчетвером, Каратай, Божей, Байсал и я, собрались за обедом в доме Каумена. Говорили о том о сем, потом стали обсуждать, кого можно было бы назвать самым лучшим мырзой? Ну да - самым справедливым, мудрым мырзой. Все призадумались. Байсал лежал, как сытый зверь, отвернувшись к стене. Хлопал глазами, зевал, словно и впрямь зверь, который греется на солнышке. Он один не участвовал в разговоре. На вопрос, кто самый лучший мырза, ответил Каратай: «Самый лучший мырза - Кунанбай». Затем последовал другой вопрос: кто самый сладкоречивый? И опять ответил Каратай: «Конечно же, Кунанбай!» Значит, уже дважды выпрыгнул первым Каратай. Сидим дальше, и снова задают вопрос: «А кто самый родовитый?» И опять Каратай опередил всех других: «А вы не знаете? Конечно же, самый знатный - Кунанбай!» Тогда Байсал не выдержал, поднял голову с подушки и прямо-таки отрезал: «Астапыралла, по-твоему, лучший мырза - Кунанбай, лучший оратор - Кунанбай, самый знатный человек - Кунанбай! В таком случае, какого дьявола мы с ним воюем? И все наши обиды на него, выходит, это дурь наша сплошная?» На что Каратай быстренько дал ответ: «Уай! Видит Аллах, и вы все видите, что я не искал в Кунанбае пороков. И противостою ему я не за то, что у него есть какие-то пороки, а только за то, что у