Путь Абая. Книга вторая - Мухтар Омарханович Ауэзов

- А ты, Базеке, хотя и слывешь среди казахов самым красноречивым, однако предоставь на этот раз мне вести свою тяжбу. Чем больше людей участвуют в ней, тем более затягивается спор, доносов и жалоб также больше, а этого нам не нужно, друзья мои! Пожалуй, вы сейчас здесь лишние, возвращайтесь-ка лучше в аул! - Так закончил эту встречу Абай и затем простился с жигитеками, приехавшими тайно повидаться с ним.

Даркембай и Базаралы, несмотря на слова Абая, решили оставаться в городе, дожидаясь решения властей над ним. Посоветовавшись с Ерболом, они стали на постой в татарской слободке, на окраинной улице города, куда почти не заходили степные казахи. Время от времени Ербол навещал их по ночам.

Они твердо решили, что если дело Абая осложнится, и ему будет грозить серьезное наказание, то оба сдадутся и всю вину за бунт жатаков и за события в Ералы возьмут на себя. Смелые, необычные действия Абая за народ, против беспредела властей, стали широко известны в степи, и не только Базаралы и Даркембай понимали, насколько важны его жизнь и безопасность для всего народа.

Базаралы был готов умереть, если понадобится, чтобы спасти Абая. Но мучили великого жигитека совесть и стыд перед ним. Он не мог отречься от своей любви к Нурганым, не мог и отвергнуть ее страстные, безоглядные, смелые чувства к себе. И вместе с нею он готов был встать против всего света, защищая их любовь, но только его убивали стыд и совесть перед другом Абаем. Базаралы представлялось, что если все дойдет до Абая, ему будет нанесена глубокая рана. И лучше было провалиться сквозь землю, чем это. Базаралы не знал, что Абаю уже все известно, что он закрыл свою душевную рану ради дружбы и ради общего дела.

После встречи в тюрьме и разговора с Абаем Базаралы поделился своими мыслями с Даркембаем и джигитами, сопровождавшими их в поездке в город:

- Ведь не зря же говорят: «Джигит, не нашедший достойного друга, станет жалким и потеряется, народ, не нашедший достойного вождя, утратит единство и рассеется». У меня есть достойный друг, он же для меня и достойный вождь. И пусть будет так: либо Абай благополучно освободится, и мы все вместе вернемся домой, ликуя и радуясь, либо Базаралы больше не увидит своего родного аула и отправится вместо Абая на каторгу. Базаралы отравится туда без сожаления: меня просветил Абай, что честь хранится в душе, а не выставляется на показ.

Даркембай соглашался с ним:

- Говорят ведь: врагу не кланяйся, для друга жизни не жалей.

Одиночное заключение Абая не только притянуло к нему друзей из родной дальней степи, но и собрало вокруг него немало новых друзей в городе. Но о том, что в последние дни большое участие принимала в судьбе Абая одна девушка, Ербол пока умолчал. Эта девушка-сэре по имени Салтанат была дочь Альдеке, свата Тыныбека, богатого купца, выходца из многочисленного рода Бура, населявшего берега Иртыша. Аулы этих казахов не были похожи на тобыктинские, жили они оседло, в бревенчатых домах, окруженных надворными постройками, занимались прииртышские казахи хлебопашеством и торговлей, часто ездили в город на базары и на ярмарки, стар и млад, собираясь большими родственными группами.

Салтанат была уже просватана в богатый род, но еще оставалась жить в родительском доме, удерживаемая аулом как всеобщая любимица, баловница, сладкоголосая девушка-сэре. Молодая гостья приехала в дом Тыныбека вместе с младшей матерью, токал отца, чтобы купить кое-что по домашности. Доставили их в нарядной повозке, запряженной тройкой отборных гнедых лошадей.

Выросшая в вольности красивая, гордая девушка, прекрасная певица, Салтанат была дружна с Макиш, невесткой этого дома, старшей сестрой Абая. Прошлой зимой, в один из своих приездов, Салтанат с печалью поведала Макиш, что тяготится своим будущим замужеством, ибо ей не по душе ее жених. Затем стала спрашивать у Макиш об Абае, и сестра, рассказывая о нем, спела песню на его стихи.

Сияют в небе солнце и луна -

Моя душа печальна и темна,

Мне в жизни не сыскать другой любимой, Хоть лучшего, чем я, себе найдет она...

Слушая песню, Салтанат загрустила. Склонив головку в собольем борике к плечу Макиш, Салтанат порывисто прижалась к ней и сказала с чувством:

- Уа, неужели девушка, которой посвящена эта песня, может пожелать себе лучших слов? - И больше в тот вечер она ничего другого не сказала.

В этот приезд весть об аресте и заключении Абая сильно ее взволновала. Когда на другое утро она и Макиш сидели у байбише Тыныбека, в комнату вошел Ербол. Макиш и байбише Тыныбека забросали его вопросами, расспрашивая о новостях в деле Абая.

Ербол не знал молодую гостью и, смущенно глянув на нее, замялся. Салтанат обратила к джигиту нетерпеливый взор, словно приказывая ему: «Говори скорее!» Макиш также успокоила его:

- Говори, тут все свои.

И Ербол изложил вкратце:

- И адвокат, и Абай надеются, что ждать осталось совсем мало. Но точно сказать о приговоре ничего нельзя. Адвокат говорит, что на теперешнем перегоне можно взять Абая на поруки, внеся за него залог в тысячу рублей, тогда его выпустят из тюрьмы. Поручителем может быть домовладелец из города или купец. Вот с этой новостью я и пришел.

Ясно было, что Ербол пришел в дом Тыныбека за решением этого вопроса. Байбише тоже так поняла, но только лишь руками развела:

- Что же делать, карагым? Айналайын, не знаю я, что и сказать тебе. Ведь сам-то Тыныбек уехал, и два наших сына в отъезде. А денег свободных на руках тоже нет. Ойбай, нет дома хозяина, ничего не стоит этот дом! Поручиться и то некому! - закручинилась байбише.

Ербол и Макиш были в растерянности. Для Ербола вдруг стало ясным, что совершенно неожиданно для Абая самым сложным обстоятельством оказалось это.

- Апырай! Что же делать? Ехать в степь за скотом невозможно, аулы уже давно откочевали на джайлау. Человека, который мог дать залог и взять на поруки, не оказалось дома. Как быть, если залог потребуется в ближайшие дни? Байби-ше, посодействуйте тогда вот в чем, замолвите слово перед каким-нибудь городским баем-казахом, у