Алина и Валькур, или Философский роман. Книга вторая - Маркиз де Сад

Состояние госпожи де Керней, у которой, к досаде, обнаружилось множество наследников, было разделено между родственниками по боковой линии. Неожиданное появление законной наследницы конечно же расставит все на свои места, но мы опасаемся завязнуть во встречных исках.

Следуя Вашим рекомендациям, мы предложили Бонневалю стать адвокатом молодой графини; Бонневаль совершит вместе с четой де Кармей непродолжительную поездку в Бретань, куда отъехал старый граф де Кармей сразу же после кратковременного пребывания в Париже. Между прочим, де Кармей-отец покончил со всеми своими прежними тяжбами, что, по-видимому, устранило последние препятствия к женитьбе Сенвиля. Сударыня, Вам не придется нести расходы, так как граф де Кармей обещал уплатить судебные издержки и уже потом рассчитаться со своим сыном. Молодые люди вправе надеяться на блестящее состояние: министр пообещал нам, что ручается за возвращение двух миллионов в золотых слитках, вот Вам и сто тысяч годовой ренты; наследство, доставшееся госпоже де Кармей, даст еще пятьдесят тысяч; старый граф выделит молодоженам такую же сумму, в итоге получается двести тысяч годовой ренты, ну а если золото будет возвращено целиком, то она, разумеется, значительно увеличится. Когда мы, собравшись в комнате Леоноры, ознакомили ее с этими подсчетами, дочь Ваша не скрывала радостного волнения. Она, как я думаю, питает страсть к деньгам.

Леонора пока что появлялась только в Опере, где она стала объектом всеобщего внимания, ведь история ее приключений передается из уст в уста. В обществе Леонору считают прехорошенькой, по-моему, она знает об этом; честно говоря, дочь Ваша — особа, падкая до похвал. Да, у нее отличная фигура, живое симпатичное лицо, тонкая талия, к тому же, она блистает остроумием. Но некоторая заносчивость, я бы даже сказал — жеманство, да и тяга к софизмам... Прошу прощения, сударыня, я, кажется, несколько Вас задел. Отдельные недостатки Вашей дочери лишь подчеркивают ее выдающиеся достоинства.

Поскольку я сопровождал Леонору во время ее первого выхода в Оперу, граф де Боле попросил меня и в дальнейшем исполнять роль ее кавалера. Леоноре хотелось посмотреть, как во Французской комедии играют «Отца семейства», а в Итальянской комедии — «Люсиль». Я понимаю, чем заинтересовал ее «Отец семейства»: она очень дорожит всем, что напоминает ей о том счастливом миге, когда она вновь встретилась со своим обожаемым супругом. Вот Вам и чувствительность в придачу.

Письмо мое получится слишком длинным, сударыня, если я упомяну в нем все добродетели, какими наделен господин де Сенвиль; граф де Боле желает, чтобы мы подружились; для этого мне, по правде сказать, не потребуется кривить душой; мягкость характера, любезность, остроумие, таланты — вот черты, что отличают Сенвиля: по-видимому, он рожден для того, чтобы быть другом всех порядочных мужчин и галантным кавалером добродетельных женщин.

Ах, сударыня, лишь я один продолжаю оставаться несчастным; лучшие годы моей жизни протекают в напрасных надеждах и отнюдь не беспочвенных опасениях, в горестях и слезах! Как мне засвидетельствовать мое почтение к Вам? Мы живем в одном городе, но мне запрещено появляться в Вашем доме. Смею надеяться, Вы не позволите мне страдать слишком долго. Кто лучше Вас знает, как отблагодарить меня за все перенесенные мной мучения? Но к чему мне проливать слезы, ведь Алина меня любит, а Вы относитесь ко мне исключительно благожелательно? Какой подарок судьбы! Надо только уметь им воспользоваться и не гневить Господа напрасными жалобами.

Прощайте, сударыня, напишите мне, что я должен делать в дальнейшем. Уверяю Вас, что я считаю своим приятнейшим долгом неукоснительно выполнять все Ваши распоряжения. Простите меня, если от волнения в этом письме я сказал что-то лишнее.

Письмо сорок первое

ГОСПОЖА ДЕ БЛАМОН — ВАЛЬКУРУ

Вертфёй, 5 декабря

Если бы я не знала, что Детервиль Вам уже все рассказал, то ожидала бы нашей встречи, чтобы излить душу в беседе с Вами... Как Вам понравилась хитрость президента, задумавшего похитить Алину? Предатель, он явно злоупотребил моим доверием! Он всегда поступал со мной подло! Ах, друг мой, ныне мы вынуждены действовать с крайней осмотрительностью! Но хватит об этих ужасах... Теперь я смогу лично наблюдать развитие интриги. Как только я с Вами встречусь, мы что-нибудь придумаем.

Ну, так что, пришлась ли Вам по душе моя новая дочь? О мой дорогой Валькур, признаюсь Вам откровенно, я не испытала от встречи с ней радости, на которую рассчитывала, ибо, вместо искренности, я столкнулась с рассудительностью, вместо мудрости нашла в ней одно тщеславие; да, Леонора страстно любит Сенвиля, и ради любви к нему она перенесла испытания, каких бы не выдержала женщина заурядная. Но зачем же похваляться своими заслугами? Почему я не обнаружила у моей дочери ни малейших признаков душевной теплоты? Почему я, к немалой моей досаде, наблюдала, как проявляются худшие черты ее характера? О мой друг, она возвела жестокосердие в ранг философского принципа, стала атеисткой, с безразличием взирает на страдания ближних. Пока она удерживается от преступлений, но я не нашла в ней и особых добродетелей; достаточно лишь дурного примера, и жестокая Леонора не устоит, отдастся порыву страсти и ее поглотит бездна порока! Тебе не нравится делать добро? Значит, ты скоро превратишься в злодея! Пороки, таящиеся у нас в душе, гораздо опаснее заблуждений ума, которые проходят с возрастом, тогда как первые в дальнейшем только усиливаются.

Леоноре пришлось в сравнительно юном возрасте, когда душа ее не успела, окрепнуть, пережить множество злоключений, и они, к моему великому опасению, бесповоротно ожесточили ее душу; вскоре моя дочь станет обладательницей несметных богатств, и это, пожалуй, ее окончательно погубит... Мой друг, поговорим теперь о Вас. Я выезжаю в Париж; более из Вертфёя писем от меня Вы не получите. Как далеко успела продвинуться отнюдь не безразличная нам интрига? Что еще придумал неутомимый господин де Бламон? Как разоблачить его новые хитрости, ведь после последнего своего провала он, похоже, не успокоился? Как ему противодействовать? Удастся ли нам спутать его планы? Но как бы там ни было, через несколько дней я смогу увидеться с Вами и заключить Вас в объятия. Передайте Леоноре, что я непременно десятого числа буду в Париже; мне бы хотелось еще раз с ней повидаться, перед тем как она отъедет в Бретань, и я приму молодых людей у себя в доме, а господину де Бламону мы скажем, что путешественники, случайно остановившиеся несколько недель тому назад в Вертфёе, по прибытии в Париж решили нанести гостеприимной хозяйке