Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик

Полина, продолжая смотреть в пол, кивнула, послушно принялась раскладывать вещи, но действовала, похоже, на автомате: движения заторможенные, скованные. И жутко стеснялась.

Нет, совсем не походила она на наглого распоясавшегося подростка, убежденного в своей безнаказанности. И, пожалуй, когда они вернутся в город, надо будет сводить ее к психиатру. Настоящему опытному доктору, не практиканту. А пока…

Пока Лада поговорит с Павлом. Выяснит точно, что происходило, когда все ушли из комнаты, оставив его наедине с Полиной. Спросит прямо: «Что ты с ней сделал? Что сказал? Отчего она сорвалась настолько». Пусть со стороны это, возможно, и представлялось нелепым. Но почему нет?

Да! Именно так она и поступит.

Глава 15

– А вы куда? – спросил Сарафанов, заметив, что Димка и Жека направились к выходу. – За чистым бельем?

Парни переглянулись.

– Угу, – кивнул Жека.

– Меня подождите, – попросил Игорь, чуть заискивающе заглядывая ему в глаза.

Сарафанов считал, ему повезло, что его поселили в одну комнату именно с Заветовым и Бармутой. Они здесь самые крутые, если не считать Илью Храмова. Но тот почти всегда сам по себе, навязываться к нему в компанию Игорь даже не решался. А Димка с Жекой – это все-таки другое.

Они всегда в центре толпы, в гуще событий, всегда собирают вокруг себя людей. Поэтому Сарафанову и хотелось быть вместе с ними. Тогда его самого наверняка воспринимали бы иначе. Не туповатым здоровяком, над которым частенько потешались, хотя большинство ребят он мог запросто свернуть в бараний рог, а одним из своих, равных.

Сарафанов многое отдал бы за такую дружбу или, для начала, за хорошее отношение, чтобы звали с собой, а не прогоняли и не отмахивались, как сейчас.

– Сам дойдешь, – пренебрежительно обронил Бармута и сразу отвернулся, двинулся дальше, но Сарафанов не обиделся, отлично понимая: расположение таких пацанов нужно заслужить.

И что они отправились вовсе не к тете Тоне, получить чистые наволочки, простыни и пододеяльники, тоже понимал. Если бы к ней, тогда точно захватили бы с собой перемазанное томатной пастой белье. А оно осталось валяться скомканное на полу возле кроватей.

Не настолько уж Игорь и тупой. Сообразил же. А сейчас еще обязательно выяснит, куда на самом деле ушли Жека с Димкой.

Он нашел их на первом этаже, недалеко от лестницы и двери, ведущей в сауну. И не только их, а еще Храмова и практиканта Павла. И опять сразу догадался, что они не просто так собрались тут вчетвером, и оказаться с ними вместе сразу захотелось еще сильнее. Потому что Павел был круче даже Бармуты и Жеки.

Он взрослый, но совершенно не такой, как остальные учителя и воспитатели. Никто из них, заявив, что детишки перепугаются, не стал бы рассказывать жуткую историю про исчезнувший лагерь, когда сидели в полутемном зале. Никто не осмелился бы проверить, что за нечисть скребется и прячется за дверью.

И про случай с парилкой любой из педагогов сразу бы растрезвонил и доложил начальству – ЧП ведь. Пусть и закончилось все благополучно, но взрослым же обязательно надо определить виновных, отругать и наказать. Это у них и называлось воспитанием. А Павел не впал в панику, справился сам и не стал никому жаловаться.

Еще Сарафанов случайно подслушал, как Димка рассказывал Жеке, о чем практикант говорил им в сауне, когда большинство пацанов отвалили и остались только они с Храмовым.

Скорее всего, собравшиеся и сейчас намеревались продолжить тот необычный секретный разговор. И место они выбрали не случайно, чтобы никто посторонний не узнал и не влез.

Да кому в голову придет искать их в сауне? И Сарафанов бы не нашел, если бы задержался на несколько минут. Но он успел и не собирался упускать шанс, как бы там ни обернулось.

Он большими прыжками преодолел последние ступеньки, не боясь оступиться и упасть, подскочил к этим четверым.

– А можно и мне с вами? Я никому не выдам, – воскликнул отчаянно и тяжело задышал от волнения, заглядывая Павлу в лицо.

Тот не выказал ни удивления, ни враждебности.

– С нами? – переспросил, задумчиво приподняв брови.

Илья пожал плечами, показывая, что ему все равно, Димка с Жекой тоже не возразили, хотя, конечно, и не обрадовались. Но сейчас Игорь смотрел не на них, а на Павла с надеждой, с нетерпением, с ожиданием.

Павел не торопился, тоже смотрел в ответ, пристально, с изучающим интересом, будто прикидывая и оценивая, что Сарафанов стоит. На несколько мгновений сжал губы в тонкую твердую черту, затем, качнув головой, произнес:

– Ну хорошо, Игорь. Можно.

Рот у Сарафанова сам собой разъехался в широкую улыбку, глаза засияли восторгом и преданностью.

– Я правда никому, – еще раз заверил он как можно убедительней.

– А мы и не сомневаемся, Игорь, – произнес Павел, а потом они действительно зашли в сауну, в комнату отдыха, благо сторож Юсуф оставил дверь в нее незапертой.

Свет включать не стали, обошлись принесенным Павлом большим походным фонарем. Поставили его на попа, чтобы луч бил в потолок, расселись вокруг, прямо на пол, и стало совсем похоже на какое-то тайное заседание.

– Ну что, вам по-прежнему интересно, – Павел по очереди посмотрел на каждого, – что можно сделать особенного в этой жизни? Как проявить себя? По-настоящему, а не вот это всё. – Он снисходительно усмехнулся, покрутил в воздухе рукой. – Пионеры, октябрята.

– Да мы вообще-то уже комсомольцы, – заметил Илья. – Осенью всех приняли. Кроме Сарафанова. Но он просто еще не дорос.

– Вот именно, всех, – хмыкнул Павел. – Хочешь не хочешь, достоин не достоин. Главное, числишься, и больше ничего. Очень увлекательно?

– Нет, – отрезал Бармута. – Фигня какая-то. Только нудные собрания. И учителя вечно попрекают: «Как так можно? Ты же теперь комсомолец! Какой пример подаешь младшим?»

Павел согласно кивал, пока он говорил, а потом поинтересовался:

– А ты, Дима, хочешь?

– Что? – растерялся Бармута.

– Подавать кому-то пример? Чтобы тебя слушали, любили. И, конечно, уважали.

– Кто же не хочет, чтобы его уважали? – подключился Жека. – И слушали тоже. И любили. – Правда, последнее Жека вслух подтверждать не стал.

– Я тоже так считаю, что каждый хочет. И вы уж точно заслуживаете, – убежденно заявил Павел, добавил с искренним сожалением: – Но почему-то ничего для этого не делаете. Хотя, я ведь уже говорил, вы ребята особенные. Это сразу чувствуется. Так зачем миритесь, что вас равняют со всеми остальными? Вообще со всеми. Относятся, как к неразумной малышне. А вы ведь на многое