Последний день года - Лена Александровна Обухова

Просто сначала растопкой занялся. Мы договорились заранее, что эта задача будет на мне. А я, когда пошел, сказал Гришке, мол, заодно мангал почищу. Наверное, поэтому и он сказал про мангал.

— Ясно. Ладно, ты затопил баню, почистил мангал, а дальше что?

Павел задумался, катая стакан между ладоней. У Морозова мелькнула мысль, что неразбавленный теплый виски, должно быть, еще большая гадость, чем поданный по правилам.

— Вернулся в дом, погреться захотелось…

— А в бане было холодно?

— Ну как… Значительно теплее, чем на улице, конечно. В комнате отдыха и в санузле есть конвекторы, там температура невысокая по умолчанию стоит, но все ж таки плюсовая. Но я же мангал чистил. Руки замерзли адово.

— Пока грелся, с кем ты виделся?

— Да ни с кем, в общем-то. Я у себя в комнате был. Хотя… С Марком же! Но это уже было, когда мы в баню пошли. В смысле, я решил, что уже можно идти и ему об этом сказал. Он как раз внизу в тот момент был. Я сразу в баню пошел, а он — наверх за Гришкой.

— Ты говорил с ним о видео?

Ладони замерли, а вместе с ними и стакан. Павел поднял на него растерянный взгляд.

— О видео? Нет, мы же не собирались ничего смотреть. В бане и телека-то нет. Ты же сам видел.

— Хорошо. А пока вы были в бане, никакое видео не всплывало в разговоре?

И снова — недоумение, растерянность, неуверенное пожатие плечами. Надо же, ни с кем Марк не говорил о видео, которое ничего не доказывает! И все же кому-то Марк о нем сказал. Так что либо кто-то врет, либо разговор тот все-таки был по телефону.

— Что вы с Григорием делали, когда вернулись в дом после бани?

— Мы пошли к себе. В смысле… Каждый в свою комнату.

— Не задерживались внизу?

— Нет.

— Григорий сказал, что вы какое-то время болтали и только потом разошлись.

Павел опустил взгляд в бокал, поджал губы, о чем-то размышляя. Наконец мотнул головой.

— Нет, не было такого. Не знаю, почему он так сказал. Я сразу пошел к себе.

— То есть вы расстались около половины седьмого, так?

— Да.

— И после этого ты был у себя?

— Да, пока Столяровы с Дашей не зашли за мной и не позвали в гостиную. Женька сказала, пора начинать готовиться. Ну там… Стол накрывать, что-то там еще доготовить надо было… Не знаю, как в гостиную вошли, так сразу все из головы вылетело, когда Веронику в крови увидели…

— Значит, с половины седьмого и до семи у тебя нет алиби?

Павел развел руками и виновато улыбнулся.

— Получается, что так.

И все равно он не ухватился за возможность обеспечить себе алиби за счет слов Григория. Морозов пометил это в записной книжке.

— А что насчет того внедорожника? — поинтересовался он попутно, стараясь выглядеть как можно спокойнее.

— Какого внедорожника? — нахмурился Павел.

— Того, который ты видел у соседнего дома. Где свет горит.

— А… — Павел сначала кивнул, а потом снова нахмурился. — А что с ним?

— Ты правда считаешь, что это внедорожник Демина?

Павел в очередной раз пожал плечами.

— Да черт его знает. Он далеко, номера не разглядеть. Еще и снегом его порядочно присыпало. А что, думаешь, Демин все-таки может быть здесь? Тогда ведь надо идти к нему! У него-то смартфон точно есть.

— Пока не стоит торопиться.

— Почему?!

Морозов постучал кончиком ручки по странице ежедневника, глядя на собственные записи, потом вздохнул и посмотрел на Павла.

— Потому что ты не уверен, что это его внедорожник.

Глава 13

Прежде чем вернуться в комнату к Дарье, Морозов попросил Павла пока все же пойти к себе. Тот не стал сильно возражать, но прихватил с собой стакан и початую бутылку виски.

Когда хлопнула дверь кабинета, Морозов забрал обувь с террасы, запер выход на нее, после чего зашел в гардеробную. В этот раз он решил все же надеть куртку, поскольку собирался провести на улице чуть больше времени.

В первую очередь он направился к калитке и воротам. Последние были автоматическими, но, поскольку их никто не встретил и не дал пульт, Марк перевел их в ручной режим, чтобы откатить, а потом вернул в автоматический, что сделало невозможным открыть их вручную, особенно снаружи. А вот калитка все это время оставалась не заперта, поскольку ключей от нее у них тоже не было.

Морозов вышел за калитку и осмотрелся. Ту часть дороги, что тянулась вдоль участка, ребята расчистили, но все остальное осталось завалено снегом, непреодолимым для среднего внедорожника, коими они располагали. Пешком человек с трудом, но смог бы пройти. На лыжах, наверное, было бы еще проще, хотя в этом Морозов не считал себя специалистом: со школьных времен на них не ходил.

Примечательно было то, что снег по обе стороны расчищенного прямоугольника выглядел нетронутым. Это означало, что после последнего снегопада, прошедшего ранним утром, по нему никто не ходил.

Вдоль дороги стояли и ярко светились фонари, но в нескольких местах виднелись темные провалы: три фонаря из тех, что Морозов видел, не работали. В доме, находившемся через несколько почти пустых участков, свет по-прежнему горел, а рядом с забором действительно стоял черный внедорожник, присыпанный снегом, но разглядеть что-либо толком с такого расстояния не представлялось возможным. Трудно было и понять, сколько человек находятся в том доме и что они делают: там не играла музыка, в светлых окнах не мельтешили фигуры, даже елка нигде не переливалась разноцветными огнями. Обитатели дома как будто нарочно затаились и не собирались праздновать Новый год.

Морозов вернулся на участок и закрыл калитку. Какое-то время постоял рядом, размышляя, как можно ее запереть. Калитка открывалась наружу, подпереть ее чем-то тяжелым изнутри — не вариант. Привязать ручку к чему-то? Но к чему? И чем? Он понятия не имел, где здесь можно взять веревку.

Единственное, что пришло в голову, — подпереть калитку снаружи собственной машиной. Для этого достаточно было снова перевести ворота в ручной режим и выкатить с внутренней парковки внедорожник. Ширина участка и, соответственно, почищенного куска дороги вполне позволяла развернуть машину и подогнать ее так, чтобы она перекрывала собой калитку. А им, в случае необходимости, оставался выход через ворота, которые запирались изнутри переводом обратно в автоматический режим.

Конечно, это не превращало участок в неприступную крепость, всегда ведь можно перелезть через забор, воспользовавшись его же машиной, но все же затрудняло процесс проникновения. А главное — почти исключало