Последний день года - Лена Александровна Обухова

Говоря это, он уже стучал в дверь комнаты Вероники. Не дожидаясь ответа, нажал на ручку и вошел.

— Вероника! Вы здесь?

В комнате царила полутьма, горели только прикроватные лампы в самой спальне да свет за приоткрытой дверью санузла, но Вероника довольно быстро откликнулась и вышла на его зов.

— Да, а что?

Она была бледна и выглядела больной. Возможно, оказавшись здесь одна, еще плакала, но сейчас ее лицо и глаза были сухи.

— Что-то случилось? — спросила Вероника напряженно, увидев его лицо.

— Да. Идемте, надо собрать всех в одном месте.

Она тяжело сглотнула и спросила:

— Кто еще?

— Женя, — машинально ответил Морозов, лишь потом слегка нахмурившись.

Однако сейчас было не время разбираться. Ему не хотелось надолго оставлять Дарью наедине с Григорием. Поэтому он просто шагнул к Веронике, взял ее под локоть и повел к выходу из комнаты. Она, в общем-то, и не сопротивлялась.

— Давайте вниз, в гостиную, — велел Морозов всем, снова оказавшись в холле. — Не задерживаемся!

Григорий пошел первым, за ним Морозов подтолкнул к лестнице Веронику, а Дарья принялась спускаться только вместе с ним.

У подножия лестницы их встретила Олеся. Она выглядела почти так же бесстрастно, как во время их разговора, но слегка сдвинутые к переносице брови выдавали то ли напряжение, то ли недоумение.

— Что происходит? — спросила она, но Григорий и Вероника проигнорировали вопрос и прошли мимо.

— Что вы здесь делаете, почему вышли из комнаты? — спросил Морозов таким голосом, словно Олеся тем самым нарушила пару десятков законов.

В ответ та лишь дернула плечами и развела руками.

— Услышала, что наверху что-то происходит, вот и вышла! В чем дело?

— Идите в гостиную вместе с остальными, я сейчас все объясню, — пообещал Морозов, а сам направился в кабинет к Павлу.

Последний был на месте: лежал на кушетке и, кажется, дремал. По крайней мере, это объясняло, почему он на шум и суету никак не отреагировал и не вышел из комнаты. На полу у кушетки стоял пустой стакан, а на столе — бутылка виски, содержимого в которой стало заметно меньше, чем было, когда Павел забирал ее с собой.

— Эй, вставай! — Морозов потормошил его за плечо.

— М? — Павел распахнул глаза, но далеко не сразу смог сфокусировать взгляд на Морозове. Когда ему это удалось, он нахмурился, словно не узнал его, а потом заметно напрягся и не слишком четко выдохнул: — Че такое?

— Общий сбор, — лаконично объяснил Морозов. — Вставай!

Павел тихо и весьма витиевато выругался, сел на кушетке, потер глаза и несколько неловко встал, слегка пошатнувшись. Однако к двери направился весьма уверенно: дезориентация после резкого пробуждения почти прошла.

Вскоре все шестеро оказались в гостиной. Григорий, сжав голову руками и упершись локтями в колени, сидел на диване. Олеся, скрестив руки на груди, стояла у окна, а Вероника и Дарья — рядышком у елки. Они явно о чем-то говорили, но замолчали, едва Морозов вошел вслед за Павлом. Тот сразу тоже плюхнулся на диван, явно не чувствуя в себе сил долго стоять.

— Так чего случилось-то? — спросил он, обводя собравшихся мутным взглядом. — Где Женька?

— Женя мертва, — негромко и нарочито спокойно сообщил Морозов, стараясь следить сразу за всеми, чтобы понять реакцию каждого. — Убита, как и Марк. Это означает две вещи: во-первых, Марк был не единственной целью убийцы, а во-вторых, убийца где-то рядом, а точнее — в доме. Поэтому никто больше не остается один. Это понятно?

Пять пар растерянных, испуганных глаз молча уставились на него, ни у кого не нашлось ни слов, ни даже междометий, чтобы как-то отреагировать. Через несколько секунд оставшиеся в живых друзья смогли лишь переглянуться, словно спрашивая друг у друга: «Ты понимаешь, что вообще происходит?» Однако ответа ни у кого не было.

— Хорошо, вижу, что понятно, — тихо добавил Морозов и направился в кухню за новой парой перчаток. Первую он выбросил, когда снял.

— Постой, куда ты?!

Дарья схватила его за руку, когда он вернулся в гостиную и направился к выходу из нее. Морозов ободряюще улыбнулся ей.

— Я сейчас вернусь. Мне надо осмотреть… место преступления.

Строго говоря, он собирался осмотреть труп и место его обнаружения, поскольку точно не знал, где именно была убита Женя, но решил чуть сократить объяснение, чтобы не произносить страшных слов.

— Один? — возмущенно уточнила Дарья. — Но ты же сам только что сказал…

— Мне можно, — спокойно и уверенно перебил ее Морозов. — Я следователь.

«К тому же убийца, вероятнее всего, останется среди вас», — мысленно добавил он, но вслух произносить этого не стал. Во-первых, у него не было в этом полной уверенности. А во-вторых, ему не хотелось повышать градус нервного напряжения в свое отсутствие. И он почти не сомневался, что убийца не станет что-либо предпринимать, пока все собраны вместе.

— Присматривайте друг за другом, — попросил Морозов. — Никто не должен покидать комнату, пока я не вернусь. Никто, слышите? Это для вашей же безопасности. Я быстро.

Он мягко высвободился из хватки Дарьи и, не дожидаясь новых возражений, торопливо вышел. По пути проверил входную дверь: та была заперта. Стеклянная дверь на террасу запиралась и отпиралась только изнутри, а это значило, что открыть снаружи ее можно, только разбив стекло.

На втором этаже Морозов зашел в свою комнату и выглянул во двор, чтобы убедиться: там ничего не изменилось. За это время определенно никто не мог незаметно проникнуть с этой стороны на участок. Потом он зашел в комнату Вероники, выключил прикроватные лампы и посмотрел на задний двор. Там было очень темно, свет от фонарей, стоящих вдоль улицы, и с передней части двора почти не добирался сюда, но все же ему удалось разглядеть, что задняя калитка закрыта. Заперта она или нет, конечно, отсюда было не понять.

Не теряя больше времени, Морозов поднялся в мансарду, уже натянув на руки перчатки. Он, конечно, не был экспертом-криминалистом, как и судмедэкспертом, но за свою жизнь повидал сотни трупов, мест обнаружений тел и мест преступлений, прочел в разы больше разных отчетов и многочисленных экспертиз, а потому кое-что знал и понимал.

Свет в мансарде так и горел. На этот раз Морозов внимательно осмотрел пол, обращая внимание на каждый небольшой коврик, в нескольких местах даже опустился на колени и наклонился к самой поверхности, чтобы посмотреть на голые участки ламината под особым углом.

После чего дошел до маленькой изолированной комнаты и на какое-то время замер на ее пороге, сначала ища выключатель, а потом осматривая ее под не