По острым камням - Ирина Владимировна Дегтярева

А поскольку ты расхваливаешь этого Тарека, выставляешь его великим патриотом, то плохим в такой ситуации становится мой отец. Автоматически. Не зная его, со слов Тарека ты его осудил, приговорил и расстрелял бы, попадись он тебе под руку.

Судя по ее горячности в оправдывании отца, у них в семье обсуждались преследования Захида бывшими коллегами и соратниками по саддамовскому цеху. «Он наверняка нашел веские доводы и убедил дочку в своей правоте. Тяжелый случай», — Петр вздохнул.

— Кто ты такой?

Горюнов прошел в комнату, сел боком к столу и вздохнул снова.

— Ходим по кругу, дорогая Джанант. Кто я не имеет никакого значения для дела. Если тебя это так волнует, то я не связан с организацией, которую возглавлял Тарек в Багдаде. Всегда считал его предприятие бессмысленным в той обстановке, какая сложилась вокруг Ирака. Ну что ж, — он нашарил сигарету на полке над головой и прикурил. — Давай к делу, если ты позволишь. Твой отец — предатель. Он приговорен. Давно. Не мною и не я буду приводить приговор в исполнение. Все это вопрос времени, как я полагаю, ближайшего времени.

— И кого же он предал? — насмешливо, но все же дрогнувшим голосом спросила Джанант, приблизившись к Горюнову и глядя на него сверху вниз, отмахнувшись от его сигаретного дыма.

— Да вот Саддама Хусейна и предал. Сообщил церэушникам место его схрона. Ты ведь наверняка слышала, что кто-то из своих сдал адресок, где отсиживался Саддам. А вот кто именно…

— И ты решил свалить все на моего отца? Я не удивлена. Ты хочешь от меня узнать, где он скрывается? Ни-ко-гда.

— Допустим, если бы я хотел это узнать, я бы узнал. Ты с радостью сообщила бы мне все, ползала бы здесь по полу на коленях и рассказывала, рассказывала… — Горюнов мечтательно закатил глаза. — Но нет, я такого удовольствия не получу. У тебя есть небогатый выбор. Ты либо попадешь к сирийским властям, либо к людям Тарека. Первым будет достаточно этой фотографии, — он протянул ей карточку, сделанную шустрым Алимом. На ней Джанант изображена рядом с полевыми командирами ИГ. Известными, объявленными в международный розыск. — У меня сегодня много интересных фотографий, целый альбом, так что мы можем всю ночь напролет предаваться лирическим воспоминаниям о твоем боевом и не очень прошлом. Людям Тарека никаких доказательств не нужно. Они знают всю правду о вашем семействе, о том, в частности, что в тот же период, когда ваша семья отсиживалась в Тикрите, прячась ото всех в казармах у твоего дяди-офицера, брата твоей матери, там же, в Тикрите, прятался и Саддам. Во всяком случае, именно там его и взяли. Более того, людям Тарека известно, что дом, в который приехала ваша семья, сняли американцы, оплата прошла через швейцарский банк UBS. Вряд ли ты знаешь, но у этого банка особые взаимоотношения с правительством США. Банк закрывал глаза, на то, что его клиенты не платили налоги в Штатах. Избегая преследования, уголовного, разумеется, со стороны Штатов, они сдали списки своих клиентов с американским гражданством американской налоговой. В общем, у них со Штатами долгая «любовь». Но и сами церэушники через них совершали переводы, в том числе и в Ирак.

Этот след удалось нащупать, когда Тарек попросил своих ребят из бывшей группы сопротивления покопаться в прошлом Захида, особенно в Тикрите. Группа Тарека уже давно распалась. Кто-то погиб, кто-то уехал в Европу, большинство переметнулось в ИГ, однако были двое или трое парней (Горюнов точно не знал), кто остался в Ираке и, используя старые связи, стали чиновниками в новом правительстве. Звезд с неба не хватали, и все же теперь кое-что могли. Для Тарека готовы на многое.

Нашли дядюшку-офицера, старого и почти впавшего в маразм. Расспрашивающий его парень соврал, что в детстве дружил с Джанант, когда она приезжала к дедушке и бабушке. В раннем детстве. Дядя с умилением принялся вспоминать племянницу и как ей тяжело пришлось в то время, как она с родителями и братом пряталась у них в казармах. Затем, когда умерла ее мать, как девочка переживала, и похороны… Умершую женщину не удалось похоронить как положено. Дядя помог бы, но Захид обособился в тот период, вдруг нашел безопасное жилье в самом Тикрите (казармы находились за городом). Даже теперь, спустя многие годы, чувствовалось, что Захида он недолюбливает.

Дядя в том доме был лишь однажды, перевозил вещи семьи Захида из казармы. Запомнил только, что дом рядом с рынком, а на входной двери была вычурная резьба, вроде даже доисламская, с животными. Дядя в юности столярничал и потому запомнил. Он так и сказал, что язычник дверь делал.

Когда приятель Тарека нашел все-таки дом с резной дверью, отыскался и хозяин. Его стоило только слегка припугнуть, чтобы он нашел в коробке со старыми квитанциям квиток о переводе денег из UBS, хотя он вспомнил, что настойчиво просил расплатиться с ним наличными. Ему пришлось даже открыть счет, чтобы деньги были переведены ему. Жильцов он в лицо не видел. Переговоры с ним вел какой-то египтянин-посредник.

Кто был этот египтянин узнать спустя полтора десятка лет не представлялось возможным. Да и не суть, как решил про себя Горюнов, прочитав в кабинете Александрова отчет Тарека о проделанной работе.

— Тарек не такой уж кровожадный малый, — утешил ее Петр. — Он не питает нежных чувств только по отношению к твоему отцу. К тебе претензий у него нет. Но, если он не доберется до Захида, то на безрыбье и рак рыба.

— Думаешь, я боюсь? — Джанант стала еще бледнее. Она вспомнила ночные отлучки отца, которые тот списывал на начало подпольной работы. Вспомнила и появившиеся у него в тот же период новые часы взамен прежних, забытых в багдадском доме в спешке лихорадочных ночных сборов.

— А тебе пока что нечего бояться, — Горюнов вытянул длинные ноги, почувствовав, что золотая рыбка охотно, доверчиво клюнула, взяла в рот наживку, шевелит пухлыми губами, пробуя на вкус наживку, пытаясь нащупать острие крючка, подозревая, что он существует.

Теперь предстояло привлечь ее еще сильнее. Так, чтобы ей не захотелось выплюнуть злосчастную наживку.

— И вообще, чего бояться, пока ты со мной и будешь делать, что я тебе посоветую.

Джанант засмеялась, но промолчала. Как видно мысли ее шли в грустном направлении. Всему конец, все плохо. Горюнов понимающе покивал головой.

— Я не понимаю, — она обессиленно опустилась на низкую скамью из ротанга. — Ты хочешь, чтобы я сдала местонахождение отца?

— Если ты будешь покладистой, то Захида никто не тронет, даже если ты сама осознаешь, что твой отец предатель, а ты, несомненно, к этому выводу, рано или поздно, придешь, то я