Аномалия, рожденная смертью - Георгий Александрович Егоров

— И как же вы мне предлагаете его найти, если даже вы не знаете?! — резко бросил Федя.

«Рапира» моментально отреагировал. Лёгкий кивок бойцу — едва уловимый.

Тот двинулся молниеносно. Размашистый удар справа — прямо в челюсть Феде.

Внутри у Фёдора, как всегда в такие моменты, время стало тягучим. Он ещё успел подумать — бить «Рапиру» или нет? Одним ударом можно поставить крест на себе: весь криминальный мир зашевелится. Прятаться вечно он не собирался. Решил — не бить. Напугать.

Поднырнул под кулак и нанёс снизу короткий крюк. Мгновенно. Боец взлетел, как в кино, и рухнул в стеклянный сервант, разнеся его в щепки.

«Рапира» не шелохнулся. Стоял, смотрел, как будто вырезал взглядом из камня. На его лице ходили желваки.

— Прошу прощения за тон… — спокойно сказал Федя. — И за спектакль тоже. Правильно понимаю: вы меня в «торпеды» записали? А после ликвидации «Штопанного» хотели убрать? Судя по молчанию — этим должен был заняться он? — кивнул на бойца. — «Гвоздь» предупреждал, что вы не воспримете его просьбу всерьёз.

— А я тебя недооценил, «школьник». Ох, как недооценил, — процедил «Рапира», не отводя взгляда.

— Что теперь? «Или в расход?» — спокойно бросил Федя. — Я «Гвоздю» должен. Я выполню просьбу. С вами или без вас.

«Рапира» стоял неподвижно, как статуя, будто переваривая всё, что только что произошло. Тишина в кабинете повисла тяжёлая, как свинец. Секунд тридцать он просто смотрел на Федю, не мигая, сжав губы в тонкую линию. Потом медленно, будто делая усилие над собой, подошёл к креслу и сел, положив руки на подлокотники.

— Ладно, — сказал он наконец, голос был ровным, почти усталым. — Бывает, что в торпеду случайно вставляют не гвоздь, а болт. С резьбой. И вот он держится крепче, чем положено. Вот и ты, «школьник», оказался с резьбой.

Федя молчал. Он понимал, что сейчас на весах не только его судьба, но и, возможно, чья-то чужая. Может, даже не одна.

— Поднимай этого балбеса, — бросил «Рапира» куда-то за спину. — Если живой, конечно... Хотя с твоей подачи он теперь, скорее всего, фанерный.

Из тени за шторой вынырнул второй охранник — мощный, как шкаф, и молча стал приводить пострадавшего в чувство. Тот хрипел, отплёвывался кровью и что-то бурчал, пока его усаживали у стены, как мешок с картошкой.

— Слушай, «школьник», — заговорил «Рапира» уже другим тоном, почти мирным. — Ты думаешь, я здесь сижу, в галстуке, и ем устриц ложкой ради понтов? Вор должен быть на зоне. Но ведь кто-то должен быть и здесь. Держать в узде тех, кто уже совсем страх потерял.

Он налил себе коньяк, сделал маленький глоток и, по паузе, видно было — не для вкуса, а чтобы подумать.

— У нас, понимаешь, есть разделение. Есть суки, которые идут на сделку. Есть шныри, которые бегают за сигаретами. Есть торпеды — одноразовые. А есть... люди. Люди, которые не просто режут и стреляют, а думают. Вот «гвоздь» считает, что ты такой. А я — пока ещё не уверен. Но, по крайней мере, теперь ты у меня не одноразовый.

Он достал из ящика папку и бросил её на стол.

— Там — всё, что известно о «штопанном». Фотки, маршруты, охрана, привычки. Не думай, что тебе придётся его искать вслепую. Мы и сами в этом заинтересованы. Ты — инструмент. Хороший инструмент не выбрасывают после одного удара.

Федя подошёл, взял папку, перелистал пару страниц. Фото — не чёткие, но информативные. В одном — «штопанный» с охраной у выхода из какого-то клуба. На другом — он же, в спортивном костюме, в машине.

— Есть одна деталь, — добавил «Рапира». — Ты должен сделать это бесшумно. И без кровищи на весь город. Ты не на войне. Это столица. Здесь за каплю крови — неделя головной боли.

— Скажите честно, — поднял глаза Федя. — Если я всё сделаю, вы меня оставите в живых?

— А если скажу «да», поверишь? — усмехнулся «Рапира». — Не парься. Тебе надо думать не о том, что будет потом. А о том, как выжить в момент, когда будешь стоять напротив «штопанного».

Он встал, подошёл ближе и, уже почти шёпотом, сказал:

— И запомни, «школьник», ты теперь не просто расходник. Ты — ставка. И если сыграешь правильно — может, даже станешь кем-то большим. Только не накосячь. Потому что в следующий раз ударит не мой боец, а я сам. И поверь — со мной у тебя не будет второго раунда.

Федя кивнул. Он чувствовал, как напряглись его мышцы, как кровь стучит в висках, как каждый нерв дрожит от предчувствия чего-то большого и грязного. Но внутри, под всем этим, зрела странная уверенность. Он ещё не знал, кто он — болт с резьбой или просто кусок железа. Но с этого момента он начал в это вглядываться.

* * *

Фёдор сидел на заднем сиденье тёмного внедорожника и смотрел в окно, где за стеклом, будто киноплёнка, неслись назад километры асфальта. Каждая минута дороги будто резала по живому, отрывая его от прошлого, от той жизни, что уже не вернётся. По обе стороны трассы шелестел лес, в глубине которого проглядывали крыши дач, серые, ничем не примечательные. В салоне пахло табаком, пыльным сукном и оружейным маслом — смесь, от которой сжалось в горле.

На переднем сиденье молча ехал угрюмый заросший мужчина по прозвищу Инструктор. Его к Фёдору приставил сам Рапира, ограничившись коротким, как выстрел, комментарием:

— Он научит. Остальное — на твоей совести.

Дом, куда они приехали, стоял у самой опушки, тщательно спрятанный от дороги. Высокий забор, камеры по углам, злые псы, чьё рычание было слышно ещё на подъезде. Это было место, куда не приходят с вопросами и откуда не выносят рассказов.

В подвале под домом находился тир. Стены из серого бетона, запах металла и гари. В железном шкафу — снайперские винтовки СВД, охотничьи карабины, пистолеты с глушителями, автоматы разных марок и производителей. Инструктор не задавал вопросов и не вступал в разговоры. Он просто поставил мишень, протянул Фёдору винтовку и сказал:

— Стреляй. Пока не будет дырки в одном и том же месте.

И Фёдор начал. День за днём он поднимал оружие, целился, стрелял. Сначала у него дрожали руки, он дёргал курок, мазал, уставал. Но с каждым днём становилось легче. Он учился ловить дыхание, слушать своё сердце, удерживать пульс ровным, контролировать момент спуска. В один из дней три пули легли