Аномалия, рожденная смертью - Георгий Александрович Егоров

— Готовишься к большому дню, да?

Фёдор ничего не ответил. Он думал о Мише. Всё чаще. Слишком часто. О человеке, которого знал лишь по слухам. «Штопанный» — имя, обросшее легендами. Говорили, он держал весь рынок в железной хватке, что однажды заставил главу налоговой на коленях просить прощения. Молва рисовала его жестоким, но справедливым, человеком с кодексом, с внутренними законами. Такие редко доживают до старости.

Но Фёдор чувствовал — это не просто очередной заказ. Это рубеж. Переход. И, возможно, последнее испытание. Он знал, чем всё закончится. После выстрела обратной дороги не будет. Рапира хмуро улыбался, порой даже дружески хлопал его по плечу, но в его глазах Фёдор читал холод — такой, как он, нужен только пока полезен. Потом исчезают. Или исчезают его.

Однажды вечером в дом приехал курьер. Без слов передал конверт. Внутри — адрес. Москворечье. Панельная девятиэтажка. Верхний этаж. Бронированная дверь, но балкон — слабое место.

— В пятницу он будет там, — коротко сказал Инструктор. — Проверено. Дальше сам.

Фёдор вышел на улицу. Осенний воздух ударил в лицо свежестью. Под ногами шуршали сухие листья. Где-то в лесу скрипели деревья. Он стоял, вглядываясь в темноту, и думал:

Миша — это билет. Только вот куда? В рай? Или в чистилище?

Он перестал спать. Почти совсем. По ночам представлял, как ложится на крышу соседнего дома, как собирает винтовку, как проверяет прицел, как замирает в момент перед выстрелом. Ему снился этот выстрел. И то, что идёт за ним: гулкая пустота или, может быть, странный кайф. Никто не знал, что именно будет потом. Даже он сам.

Наступило утро пятницы. Фёдор приехал заранее. В рюкзаке — разобранная винтовка. Дом, напротив того, где жил Миша, стоял, как бетонная глыба. Фёдор поднялся на крышу, неспешно разложил оружие. Проверил дальномер. Измерил угол. Почувствовал ветер. И лёг, положив пальцы на холодный металл. Стал ждать, чтобы сделать один единственный выстрел.

Миша штопаный

Михаил Демьянов родился в 1976 году в Москве, в рабочем районе Текстильщики, на улице Люблинской, в типичной хрущёвке с облупленным фасадом и облезлым подъездом. Его мать трудилась санитаркой в районной больнице, отец — водителем на овощебазе. Жили, как тогда говорили, скромно, но честно. Деньги в доме не водились, зато всегда был хлеб, чай и молоко в эмалированной кружке. Однако Миша с малых лет был не из тех, кто будет ждать у окна, пока кто-нибудь даст. Он всегда предпочитал брать сам. Быстро, решительно, не задумываясь о последствиях.

В школе он не блистал — учился на троечки, не интересовался ни литературой, ни историей, да и сам о себе в тетрадках писал, что ему «всё по барабану». Зато за пределами школьного двора он знал каждый подъезд, каждую «точку», каждую дыру, где можно было урвать мелочь. Сначала таскал сигареты и жвачки из ларьков, затем приноровился к «подвалам», где местные торговали палёным пивом и водкой. В пятнадцать лет он уже щеголял в фирменных джинсах «Монтана», спортивном костюме «Адидас» и «бомбере» с рынка «Черкизон». По одежде он превосходил не только сверстников, но и преподавателей. По авторитету — тем более.

Некоторые ему завидовали, другие боялись, но большинство просто старались держаться в стороне. Его кличка — «Штопанный» — приклеилась после одной драки у станции метро «Кузьминки». Там он получил несколько ножевых ранений — за передел территории с конкурентами. Чудом выжил. Шрамы, тянувшиеся по животу и бокам, врачи стянули кривыми, грубыми швами. Но Миша не комплексовал. Он носил их с гордостью. Шрамы стали частью его имиджа, а прозвище — брендом. «Штопанный» — коротко, узнаваемо, с историей.

Начало девяностых открыло перед ним двери в мир, где можно было взять всё, если не бояться. Государство рассыпалось, а улицы принадлежали тем, кто знал цену силе и времени. Миша быстро понял, где лежат деньги — в крышевании. Его первой «точкой» стал скромный павильон с видеокассетами на пересечении Волгоградки и Люблинки. Продавца прижали ночью, побили и поставили условия: десять процентов от выручки в неделю — и будешь спать спокойно. Продавец согласился. Потом — по отработанной схеме — пошла шаурма, автосервис, цветочный ларёк, кафе. Миша набирал силу.

За первый год его «карьеры» у него под контролем оказалось уже восемь объектов. Он работал исключительно с местными — теми, кого знал с детства, кто пил с ним из одной бутылки и дрался плечом к плечу ещё у школы. Чужих не брал. В его банде была железная дисциплина: опоздал — плати, проморгал — ответь, украл — прощайся с пальцами. У них действовал внутренний кодекс, как в армии: семьи не трогать, наркотой не торговать, а главное — всегда отвечать за слова и держать обещания.

В 1996 году на его район пришли «гости» — молодые, резкие парни с Кавказа. Они пытались взять «Кузьминки» нахрапом, не поняв, что здесь свои правила. Назначили стрелку. Миша не терпел «черных» и уж точно не собирался ни с кем договариваться. Он выбрал старый, проверенный способ. Ночью, вместе с пятью своими бойцами, он зашёл в кафе, где сидели авторитетные кавказцы. Зашли молча. Вышли — через три минуты. Без разговоров. Итог: двое «гостей» — в больнице с поломанными позвоночниками, на всю жизнь — инвалиды. Один — исчез навсегда. После этого «Штопанного» начали уважать уже не только в районе — на него обратили внимание серьёзные люди. Воры в законе звали на сходки, пытались «взять под крыло». Но Миша всегда отвечал одно и то же: «Я не из ваших, я своё делаю. А вы там — со своими воровскими понятиями — от жизни отстали».

Он рос быстро. К концу девяностых у него были связи в РОВД, в налоговой, даже в мэрии. Он умел не только давить кулаком, но и договариваться. «Решал» вопросы: подключал электричество нелегальным базам, «пробивал» номера машин, выбивал долги, организовывал кредиты под проценты. У него было три квартиры, шуба из нутрии, золотая цепь толщиной в палец и «Паджеро». Он открыл бар в Марьино, затем автомойку, потом букмекерскую контору. Деньги шли рекой. Все платили — барыги, аптекари, торговцы. И платили по справедливости: «не тронул — не плати. Тронул — не ной».

В 2002 году он замахнулся на большее — логистика, склады, фуры. Вышел на новый уровень через человека по прозвищу «Звонкий» — бывшего армейского офицера, ставшего теневым координатором. Через него Миша начал гонять контрабанду: китайские