По острым камням - Ирина Владимировна Дегтярева

— Я в никабе, — напомнила она. — Меня вряд ли кто-то опознает.

— Ты помнишь фамилию?

— Кравцов, — Хатима толкала заклинившую дверь, но только навалившись вдвоем, они буквально вывалились на улицу.

Лицо обдуло прохладным воздухом с гор и поразила тишина на улице, которая вдруг разорвалась сиренами полицейских машин и криками женщин. На улице стоял вой, звериный, отчаянный. Кричали и мужчины, и женщины из тех, кто успел выбраться из взорванного зала. Выносили раненных и погибших.

Горюнов скрипел зубами от боли и злости, что не смог предотвратить взрыв, был вынужден безвольно наблюдать. Теперь еще самому предстояло выбраться отсюда. Такси уже не ехали по этой улице, которую наверняка перекрыли, опасаясь повторного взрыва.

— Уходи, — попросил Петр, прислонившись к фонарному столбу, где дежурил весь вечер. — Смотри, некоторые снимают на мобильные телефоны.

Хатима кивнула и скрылась в ближайшем переулке, только мелькнул ее голубой никаб.

Улица плыла перед глазами у Горюнова. Он держался за фонарь, никак не решаясь с ним расстаться. Его вдруг взяли за локоть. Девушка в никабе шепнула голосом Джанант: «На соседней улице ждет такси. Надо дойти, ты сможешь?»

Он не стал сердиться на нее, что она нарушила его приказ и не осталась дожидаться на конспиративной квартире. Он мог туда никогда уже не вернуться. С трудом добрел до такси, буквально повиснув на плече Джанант.

В машине Петр отключился, и Джанант пришлось долго его тормошить, когда они прибыли на место. Ей хватило смекалки, чтобы не показывать таксисту их дом. Она попросила остановить машину за несколько домов. Если таксистов, побывавших в районе взрыва, начнут расспрашивать в полиции, то он может вспомнить двух арабов — мужчину и женщину. Причем мужчина был явно не здоров или ранен.

Дальше Горюнов помнил урывками. Ночную улицу, перебегавшую дорогу крысу, бесконечную лестницу, матрас, на который он рухнул ничком. Дальше боль в спине. Джанант что-то выковыривала у него из-под лопатки.

Затем он отключился окончательно. И следующая серия картинок — горная дорога, заднее сиденье автомобиля с серой текстильной обивкой, колени Джанант, на которых лежала его голова. Ноги пришлось согнуть, чтобы уместиться на сиденье, а при долговязой фигуре Горюнова — эта задача не из легких. Оглушение от обезболивающего, ватная тишина и расслабленность. Особое блаженство, когда не чувствуешь своего тела, ни малейшей боли, дискомфорта. Они возвращались в Кунар.

Петр находился в полубреду, спровоцированном контузией и ранением — тонкую стену коридора пробил один из болтов, которыми был начинен пояс смертницы, и нашел спину Петра. В таком состоянии ему пришлось положиться на Джанант. И она не подвела. Сразу, не задерживаясь в Кунаре, перевезла Горюнова через границу в Пакистан. Там уже не требовалось его госпитализировать, врача-хирурга Наваз прислал к ним на конспиративную квартиру, все ту же, в Равалпинди. Врач подтвердил правильность лечения Джанант, вызвав у нее самодовольную улыбку.

Уже через два дня Горюнов, чуть прихрамывая, направился, на встречу с Разией. Ему многое предстояло передать в Центр и получить ответ: «Немедленно уезжайте, любым возможным способом».

Однако Петр, очнувшись в Пакистане, казавшимся теперь безопасным островком, хоть и замусоренным не меньше, чем Кабул, решил воспользоваться ситуацией.

Он считал, что Джанант необходимо съездить в местный, пакистанский лагерь подготовки «Вилаята Хорасан» с ним, как с телохранителем, само собой. Провести разведку и здесь, поговорить с людьми.

Его беспокоили узбекские боевики. Он разговаривал со многими в Афганистане, и от нескольких услышал, что в лагерь к ним приезжали катарцы. Сам по себе этот факт нисколько не удивлял. Катарцы финансировали практически весь террористический сброд на Ближнем Востоке и в Южной и в Юго-Восточной Азии. Один из узбеков обслуживал гостей из Катара. Само собой при нем важные гости переговоры с командирами «Хорасана» не вели.

«Что нам этот Туркменистан? — сетовал узбек, довольный вниманием Горюнова — телохранителя важной гостьи из Ирака. — А нас хотят перебросить поближе к границам с Туркменией. Там и так хватает наших. Газ им туркменский покоя не дает!»

Горюнов знал, что туркмены сделали газопровод в Китай, протянули его со своих месторождений — Южный Иолтань-Осман и Довлетбад. Он проходит по территориям Казахстана и Узбекистана. Но у туркменов, в отличие от Таджикистана и Киргизстана, у которых союзнические отношения с Россией, едва ли наберется двадцать тысяч сухопутных войск и не самых лучших воинов, спецов мало, зато множество распрей межплеменного характера. Кому там оборонять границы?

«Хорасан» пробует силы и на границе с Таджикистаном. Да и в самом Таджикистане действуют эмиссары, вербуя сторонников ИГ.

Масштабы проникновения ИГ в бывшие союзные республики оценить сложно. Нет достаточной информации и контроля в этих странах. Катарцы, оно понятно, беспокоятся за свой подорванный монополизм в сфере поставок сжиженного газа в регион Юго-Восточной Азии. А у ЦРУ, находящегося в доле спонсирования ИГ, а теперь и «Вилаята Хорасан», обучающего бойцов (их инструкторов Горюнов видел и в Кунаре, один маскировались под араба, но не так хорошо, как это делал сам Петр), у них другие интересы. Не разовые акции в городах против местной полиции Афганистана, Пакистана, Таджикистана, на границе Туркмении и так далее, даже не подрыв газопровода в Китай — это, в общем, мелочевка. У них глубокая разработка в отношении России. Далекоидущие планы…

Но в лагерь «Хорасана» в Пакистане выбраться так и не довелось. Возникли другие планы.

За ответом Центра Петр явился к Разие один. Та не слишком жаловала Джанант. Горюнов уже подумывал, что в Центре придется поднять вопрос о полноценном связном для Джанант. Эти две женщины «любят» друг друга, как кошка и собака. При этом обе мимикрируют, то становятся ласковой кошкой, то цепным псом. Обе слишком долго подавлялись обществом и семьей, поэтому, чуть уловив ветерок свободы, они стали тигрицами даже, а не кошечками.

Разия гостеприимно усадила Петра на жесткий диван, покрытый ковром, и принесла чай с молоком.

— Тебе надо больше пить молока, — огорошила она Горюнова своей заботой. — Ты был ранен. Твоя Джанант ведь не позаботится о тебе как следует. Что она в этом понимает! А я сама была ранена. Знаю, как восстанавливаться.

— Тебе придется ладить с Джанант, — мягко попросил Петр, отпивая отвратного чая. — Иначе для нее придется искать другого связного. А Джанант — перспективный кадр.

— Она? — фыркнула Разия. Сняла свой серый офицерский платок и нисколько не стеснялась Горюнова. Расхаживала перед ним по комнате, держа руку на кобуре, то расстегивая, то застегивая ее нервным движением. — Тогда вы с ней просчитались. Я для вас гораздо полезнее, чем она. А вы меня используете как банальный почтовый ящик.

— Мы подумаем о твоем предложении, — хмыкнул Петр, глядя в чашку. Ему импонировала ее напористость и даже наглость.

— Хочешь я тебя