По острым камням - Ирина Владимировна Дегтярева

действие, поскольку Захид нехотя признал, что она не должна заниматься непосредственно акциями, есть дела и поважнее. Он согласился, что ей стоит вернуться в Ирак и вести там вербовочную деятельность для «Вилаята Хорасан», отдавая предпочтение выходцам из бывших советских республик.

Такой посыл наводил Горюнова на мысль, что освоением территорий Пакистана и Афганистана «Вилаят Хорасан» не ограничится, поползет дальше, как сель. Грязь, щепки, мусор со всего арабского мира. Хотя из Турции бойцы не польстятся ни на какие деньги, они в Сирии бьются на стороне ИГ в надежде на расширение турецких земель и восстановление Османской империи. Их кормят в достаточном размере турки, турецкие спецслужбы снабжают оперативной информацией, с их позиций из оружия, которым не обладают игиловцы, обстреливают сирийских военных. Нет, им в Афганистане делать нечего. А вот сирийским головорезам и иракским есть резон. Они не видят перспектив оставаться в Сирии, где их давят и скоро додавят. Игиловцы с Кавказа, из Татарстана, из других регионов России, из бывших советских республик готовы ехать и в Афганистан. Лишь бы платили. Да и в России слишком серьезно работают по террористам, то одну сеть вскрывают, то другую, перекрывают финансирование. Возвращаться рискованно.

Хатима вместе с девушкой-смертницей ушли в свадебный зал еще утром. Никабы хорошо скрывали пояса шахидок. Только шахидка из Мосула все время пила воду, испытывая жажду и ломку. Это могло ее выдать. Хатима позвонила и предупредила, что напарница нервничает. Афганцы — народ опытный, терроризм у них процветает, женщину-наркоманку они могут вычислить. Одна надежда, что в предсвадебной суете на уборщицу не обратят внимания.

Петр жалел девушку и попросил Джанант вколоть ей хотя бы обезболивающее, благо осталось несколько ампул после его ранения. Нога успела поджить, но на голени теперь багровела вмятина, не восполнившаяся до сих пор здоровыми тканями. Горюнов слегка прихрамывал, но больше по инерции.

Он велел Джанант дожидаться его на конспиративной квартире, ни при каких обстоятельствах не уходить, а если он не вернется до двенадцати ночи, она должна связаться с Навазом и действовать по его указаниям.

Горюнов занял позицию у черного входа в свадебный зал. Еще час назад он видел, как подъезжали к залу автомобили с гостями. Судя по дороговизне машин и одежде гостей они и в самом деле имели отношение к талибам. Получали ощутимую прибыль от торговли оружием и наркотиками. Только так можно объяснить роскошь в нищем Афганистане.

В зал Шахри Дубай приехало много женщин с детьми. Около тысячи человек. Зал-то огромный. Уже стемнело, моргала неоновая подсветка. Петр посмотрел на часы: 22.30. До взрыва оставалось десять минут. Хатима до сих пор не вышла, а уже должна была пятнадцать минут назад.

Теперь ей никто не мог помешать уйти, поскольку планировался подрыв в двух разных концах зала. Девушки друг друга не контролировали.

Горюнов не мог предотвратить взрыв, игиловцы осуществили бы его в любом случае. Не здесь рванет, так в другом месте. Не сегодня, так завтра. А сорви Петр сегодняшнюю акцию, он подставит Джанант. Потерять такого агента, находящегося на острие, в родственной связи с агентом ЦРУ, он не имеет права. Хорошо уже то, что он уменьшил мощность взрыва в половину. Пояс Хатимы не взорвется. Но где же она сама?

Ждать он больше не мог. Оторвался от фонарного столба, который подпирал больше часа, и перешел дорогу, толкнув дверь заднего входа. Тут не было охраны. Отсюда, как видел через дорогу Петр, только изредка выходили официанты в белых рубашках с галстуками-бабочками и курили торопливо. Да еще открывали однажды обе створки дверей, чтобы закатить на низкой тележке нечто в белой картонной коробке, по-видимому, торт.

Петр надвинул кепку на глаза, не исключая, что в коридорах тут есть камеры видеонаблюдения. По металлическому рифленому полу, удобному, чтобы завозить продукты на тележках, он быстро прошагал до кухни. Оттуда сильно несло запахом жареного лука и подгорелого мяса.

Он потратил слишком много времени, чтобы найти Хатиму. К тому же те женщины, что находились на кухне, были в никабах. Петр отыскал ее за минуту до взрыва. Она испуганно посмотрела на него в прорезь никаба и взглянула на часы. Но у нее они показывали без четверти восемь, а поскольку окон на кухне не было, то понять, что наступила ночь Хатима не могла.

— Часы встали, — шепнула она из-под ткани никаба.

— Живо, на выход! — велел Петр, и они устремились по коридорам. — Почему ты не вышла? — спросил он на ходу. — Ты с ума сошла? Сейчас рванет. У нее на поясе стоит таймер, чтобы она не передумала. Мы не успеем…

— Я думала, еще рано.

— Тебе не надо было вообще сюда идти…

— Как же, они нас проводили до двери и только потом уехали.

Они почти успели. Взрыв настиг их, когда они в нескольких метрах перед собой видели дверь заветного выхода.

Взрыв был мощный. Смертница находилась в этот момент в зале, но как раз за стеной проходил коридор, по которому шли Хатима и Петр.

Основной удар с разлетевшимися болтами и шарикоподшипниками из начинки пояса пришелся на гостей. Однако взрывная волна ударила и в стену коридора, гуляла по залу, отражаясь от колонн и стен какое-то время. Вынесла двери, сорвала декоративные панели с потолка, разметала столы.

В коридоре Петра накрыло обрушившейся стеной. Он на какое-то мгновение отключился, успев подумать: «Как глупо, как больно…»

Надо было отправить боевиков заранее в Кунар, тогда можно было и Хатиму забрать раньше. Но у парней видимо были указания от своих командиров, что теракт надо проконтролировать от и до. Они вцепились, как клещи, проверили наличие поясов на девушках и ушли только за двадцать минут до взрыва, когда Горюнов в отчаянии предупредил: «Не уйдете сейчас, уже после начала паники, когда стянутся сюда полицейские, скрыться будет сложнее. Тогда нельзя исключать неприятных неожиданностей, таких как задержание»…

Очнулся он, когда почувствовал, что его кто-то волочит по полу, благо рифленое металлическое покрытие не препятствовало скольжению. Болела спина, и он потянулся, чтобы нащупать источник боли.

— Ты в сознании? — по-русски спросила Хатима. Это она его тащила к выходу. — Поднимайся! Ты можешь идти? Надо уходить.

— Не по-русски, — простонал Петр и встал сначала на колени, затем, держась за обломки стены, поднялся. Голова кружилась, однако он все-таки мог двигаться. Хатима подставила плечо, согнувшись под тяжестью контуженного Горюнова.

— Она мертва? — спрашивала Хатима. — Она мертва?.. Может, удастся ее спасти?

Ее болезненно волновала судьба смертницы, ведь такую же судьбу готовили и самой Хатиме.

— Она в раю, — пробормотал Петр. — Или в аду. Ее разметало на клочки. Мощность взрыва… Даже коридор пробило. — Мысли у него путались. Но все-таки