По острым камням - Ирина Владимировна Дегтярева

— Ольга! — позвал ее Горюнов, и Хатима дернулась, словно он ей насыпал за шиворот с десяток скорпионов, назвав ее подлинное имя. — Тебе стоит понять, что со мной лучше быть откровенным. Разия сетовала, что ты последнее время не столь открыта. А зря, не для того она тебя вытаскивала из тюрьмы в Пакистане. Хочешь работать на два фронта? Не получится. Ты что, растрепала что-нибудь Навазу? Или он о чем-то догадался?

— С чего ты решил? — Хатима взяла себя в руки. — Кто ты? Почему ты назвал меня так?

— Не ломай комедию! — заговорил по-русски Горюнов, что вызвало у нее новую волну смятения. — Тебе незачем юлить. Я все про тебя знаю. Что произошло у тебя с Навазом, отчего он решил тебя ликвидировать?

Хатима засмеялась довольно истерично и устало.

— Я тебе не верю. Я тебя не знаю. Ты жестокий, чужой мне человек. Кто тебя послал?

— Я сам кого хочешь пошлю, — Петр снова перешел на арабский, потому что и Хатима говорила по-арабски. — В нынешней акции тебе уготована Навазом роль смертницы. Парни, которых я отправил на другую квартиру, сейчас мастерят для тебя и той, другой девушки, пояса шахидов. Семнадцатого августа ты погибнешь и унесешь к Аллаху все свои немудреные тайны. И о несчастной любви к боевику ДАИШ, и о не рожденных детях, и о побоях, которые терпела от покойного ныне муженька. О милых подругах, готовых продать тебя в любой момент. Их мужья сделали бы из тебя шахидку, так или иначе.

— Что ты от меня хочешь?

— Ты чего-то не поделила с Навазом. Почему он хочет от тебя избавиться?

— Значит, это судьба, — вздохнула она, ее руки безвольно лежали на коленях ладонями вверх. — Значит, так тому и быть. На все воля Аллаха.

— По воле Аллаха ты сейчас разговариваешь со мной и будешь жить, если проявишь благоразумие. Кончай свистеть мне тут про судьбу. Не Аллах тебя гнал в Мосул, а исключительно твоя дурь.

Хатима поджала губы и покивала, но молчала.

— Тебя обучали отдельно от других? — Горюнов пододвинул стул ближе к Хатиме и сел на него верхом, положил подбородок на спинку стула и выглядел, как миролюбивая пума, растянувшаяся на ветке дерева. Мягкий и пушистый кот с ласковыми голубыми глазами хищника. Его лицо было чуть выше лица сидящей на матрасе Хатимы.

— Что со мной будет? — тусклым голосом спросила она. — Я не хочу в Россию.

— Этот вопрос можно будет решить, хотя на какое-то время туда вернуться все же придется. Для дополнительного обучения. Во всяком случае, домой к родственникам тебя ехать никто не заставит.

— Я хочу, чтобы они считали меня погибшей.

Горюнов поднял голову от спинки стула, посмотрел на девушку довольно равнодушно и кивнул, мол, вольному воля…

— Обучение? — переспросила она, словно только что до нее дошел смысл сказанного.

— Обучение в спецшколе пакистанской Межведомственной разведки, конечно, большой плюс, а все же хочется, чтобы ты постигла специфику нашей работы… Пока что у меня другая забота, как избежать твоего героического подвига, но чтобы при этом Наваз считал тебя выбывшей из игры. Мертвой. Родственники что! Главное, чтобы он поверил и не бросился тебя искать. У него есть возможности для таких поисков, хотя его руководство вряд ли знает, как он планирует тебя использовать. Мои усилия, чтобы тебя выручить, прямо пропорциональны степени твоей откровенности.

Хатима уже более не противилась. Со времени, когда ее обрабатывала Разия, она то ли поумнела, то ли смирилась. Девушка перешла на русский. Не могла долго поддерживать разговор на арабском с Петром. Он хоть и старался говорить медленнее, однако Хатима не понимала больше половины. В Мосуле ей не требовался арабский, кроме как разговорно-базарный — название продуктов, приправ, небольшой набор слов.

Рассказала, что обучалась она не одна, в ее группе были в основном русские девушки, во всяком случае они знали русский язык. Их обучали урду, радиоделу, минно-взрывному делу, обращению с оружием, с разными видами оружия.

— Русские? — переспросил Горюнов. — Вы же наверняка общались, жили в одной казарме. Откуда они?

— Мы особо не общались. Большинство из них, как мне показалось, были запуганные. Таились друг от друга. Но пара из них была из Татарстана, трое — дагестанки, из Ингушетии девушка. Кажется, все бездетные, только у одной из татарок остался сын в России. Она как-то оговорилась про ребенка. Ты ведь сейчас захочешь узнать их имена, но у них такие же псевдонимы, как и у меня. Я тебе ничего нового не сообщу.

— Где именно вы проходили обучение?

— Нас привезли туда в черных мешках на головах. Инструкторы, что с нами занимались, прятали лица, потели в шлемах. Только глаза их видела. Правда… — она умолкла то ли вспоминая, то ли не решаясь сказать.

— Считаешь, что это не пакистанцы, — догадался Петр.

— Я подумала, они арабы. Я просто насмотрелась на них в Ираке… Они говорили очень похоже на твою речь и Джанант. Только урду преподавал пакистанец. Как ты догадался?

— У тебя не сложилось впечатление, что это не совсем пакистанские спецслужбы? — пропустил ее вопрос мимо ушей Горюнов. У него в голове вырисовывалась определенная картина, не слишком позитивная, если не сказать хуже.

— А кто же? Хотя я как-то спросила Наваза, отчего в нашей группе одни русскоговорящие? Он сказал, что так нам будет легче адаптироваться, вроде как среди своих… Думаешь, врал?..

Петр красноречиво пожал плечами.

— Излагай все в деталях, — он встал, взял два листка бумаги, лежащие стопкой на столе, подумал и прибавил еще три. — Подробно опиши внешность своих товарок по спецшколе, инструкторов — их манеру общения, языковые особенности, любые нюансы.

Вряд ли Центр получит от нее много полезной информации. Уж во всяком случае не о секретах работы Межведомственной разведки. Наваз вывозил девушек для обучения, скорее всего, в лагеря «Вилаята Хорасан», «Лашкари Тайба» или «Джейши Мохаммад». Но всех ли из них готовили в шахидки или Наваз ополчился только на Хатиму за излишнее любопытство?

* * *

Виталий уже ожидал его в конспиративной квартире в означенный час. Налил чаю, готовясь к долгому разговору. Однако нормальной беседы не вышло….

Они уселись в низкие кресла, Горюнов привычно закурил. Он чувствовал усталость. Не хотелось возвращаться к Джанант и подавленной Хатиме, которая начала анализировать вчерашний разговор и пришла к неутешительным выводам, понимая, что ее очередной раз водили за нос и совсем не к разведывательной работе привлекли, а опять втянули в очередную авантюру.

— Мне необходимо, чтобы Наваз считал ее погибшей. Но не подсовывать же вместо нее другую… По сути для подрыва достаточно и одной