Ведьмин камень - Генри Нефф

Опустошив рюкзаки, Мэгги начала раскладывать по порядку предметы: Семирутовые шлепанцы, помятую княжескую корону, пакетик с волосами и ногтями итальянской святой. При этом она вполголоса повторяла список «материалов»:

– «Судьбы приговор и нечаянный дар, любви сувенир, ненавистный кошмар»…

– Мэгги? – раздался голос матери.

– Не сейчас, – сухо произнесла Мэгги. – У нас мало времени. Ты получила открытки?

– Да.

– Комок оставил тебе записку, так что ты знала, куда мы ушли и зачем. Хорошая новость: мы сделали все, что нужно. Почти.

– Мэгги… как ты себя чувствуешь? Твоя рука…

– Омерзительно выглядит и болит адски, но к этому привыкаешь.

– Ты не хочешь…

У Мэгги закончилось терпение.

– Сосредоточиться? Да. Очень хочу. Мама, ты сколько угодно сможешь задавать вопросы после того, как мы покончим с проклятием. А до тех пор мне нужно, чтобы ты помолчала и не отвлекала меня от дела.

Ласло, шаркая ногами, вошел в дом. В руках он держал банку чипсов «Принглс» со вкусом барбекю и портфель с Проклятием Дрейкфордов. Выглядел он ужасно; даже Мэгги, которая не видела его лица несколько часов, вздрогнула. Кожа демона приобрела восковой цвет и стала полупрозрачной. Влажные волосы прилипли ко лбу, сверкающие синие глаза погасли. Он был похож на зомби.

– Иисусе, – пробормотала Мэгги, – на тебя страшно смотреть.

– Спасибо за комплимент.

– Мама, – сказала Мэгги, – Ласло болен. Отведи его куда-нибудь, чтобы он смог прилечь. И не приставай к нему. Мы ему обязаны.

К счастью, мать не стала возражать, и Мэгги вздохнула с облегчением.

– Я устрою его в твоей комнате, – ответила миссис Дрейкфорд и повела Ласло к лестнице.

– Отлично, – произнесла Мэгги. – Ласло, я за тобой зайду, когда мы будем готовы.

Демон вместо ответа зашелся кашлем.

Мэгги взглянула на Комка.

– Найди и принеси все фонари, какие у нас есть, и складной стол из сарая.

Комок кивнул и убежал на улицу. Мэгги вернулась к «инвентаризации». Магический предмет, королевская драгоценность, священная реликвия. Все есть. Оставалось найти простые, обыденные вещи.

Большую часть пути Мэгги размышляла о том, где их взять. С одной вещью было совсем просто. Поднявшись из-за стола, Мэгги пошла в маленькую комнатку, где раньше женщины занимались шитьем, и открыла дверцу старинного гардероба. В шкафу висела одежда темных цветов, сшитая по моде семнадцатого века. В основном она предназначалась для взрослых мужчин и женщин, но было здесь и несколько детских вещей. Мэгги взяла костюм для девочки – сорочку, нижнее белье, шерстяное платье и грязный чепец.

Мэгги отцепила чепец, приколотый к платью булавкой, и положила его на ладонь. Она помнила, когда впервые надела его, вскоре после своего десятого дня рождения, когда бабка Тессы Грот умерла от эмфиземы. На чепце виднелось темное пятно, напоминание о «дебюте» Мэгги в качестве поедательницы грехов. Это была работа Рутгера Леувена. Она знала, потому что заметила его лицо непосредственно перед тем, как камень ударил ее по голове. Чистый восторг. Он знал, что попадет в цель.

Закрыв шкаф, Мэгги вернулась в главную комнату и положила чепец рядом со шлепанцами. Найти «ненавистный кошмар» было несложно. Если бы чепец пропал, она отыскала бы в доме дюжину других «сувениров». На ферме Дрейкфордов хранилось множество предметов, способных вызвать воспоминания об испытанном когда-то гневе, боли или первобытном желании отомстить.

С «любовью» было сложнее. Мэгги сначала хотела выбрать какую-нибудь потрепанную книжку, из тех, что доставляли ей радость и позволяли уйти от реальности. В голову пришло несколько названий: «Черный скакун»[86], «Джейн Эйр», «Энн из Зеленых Крыш»[87], «Изгои»[88], «Смерть на Ниле»… Но чем дольше Мэгги размышляла о книгах, тем отчетливее она понимала, что связь может быть недостаточно сильной. Она обожала эти истории, перечитывала их множество раз, но можно ли было считать это любовью? Любовью, которая способна победить злые чары? Мэгги охватили сомнения.

Комок ворвался в дом со складным столом и прочим. Он расставил все это добро на полу и пошел в кухню, где хранилось несколько карманных электрических фонариков и большой кемпинговый фонарь. Миссис Дрейкфорд, устроив Ласло, спустилась со второго этажа. Они с Мэгги посмотрели друг другу в глаза.

– Где папа? – спросила Мэгги.

– У себя в комнате. Спит, надеюсь. Эта неделя была для него тяжелой.

– Ага, как и для всех нас.

Мэгги подошла к камину. На полке были разложены красивые камешки и куски кварца, которые в свое время собирали они с Комком. Такой случайно найденный в лесу камень должен был сойти за «нечаянный дар». Мэгги осмотрела самый большой камень и показала его Комку, который вернулся с фонарями.

– Это я нашла или ты?

Брат пожал плечами.

Мэгги начинала паниковать. Рискуя жизнью, она добыла суперредкие «материалы», но растерялась, когда речь зашла о нормальных вещах? У нее было ШЕСТЬ ДНЕЙ, чтобы хорошенько подумать, шесть дней на то, чтобы решить, какие предметы взять. Мэгги могла бы обсудить этот вопрос с Комком или Ласло, может быть, даже спросить совета у Синьоры, но не сделала этого. Она ни с кем не стала советоваться, она была уверена, что справится сама. Но теперь ее идеи казались бестолковыми, а выбранные вещи – жалкими; видимо, напрасно она понадеялась на свою находчивость и ум. Мэгги опустилась на стул и уставилась в огонь, не зная, плакать ей или смеяться.

– Что случилось?

Это был голос матери, спокойный, но настойчивый.

– Не сейчас, мама. Мне надо подумать.

– Может быть, я смогу тебе помочь. Мы с твоим отцом поговорили, и…

Мэгги резко обернулась.

– У меня нет времени это выслушивать! Ну как ты не понимаешь? Мне нужно найти что-то такое, что я люблю, но я ничего не люблю! Мне девятнадцать, и в моей жизни нет ничего – ничего такого, чем я владею, что могу достать, – такого, что я искренне люблю. Это так, на хрен, убого.

Мать не обратила внимания на эту вспышку.

– Могу я предложить тебе кое-что?

– Твои вещи брать нельзя, – устало произнесла Мэгги. – Ты не проклята.

– Верно. Но твой отец проклят. Ты понятия не имеешь о том, что ему пришлось вынести.

– Во всем доме только я имею об этом понятие.

– Это несправедливо, Мэгги. Тебе известно, какой выбор мне пришлось сделать.

– Ну, известно. Ты у нас настоящая мученица, блин.

Прежде чем ответить, миссис Дрейкфорд несколько секунд смотрела на дочь.

– Когда я узнала о том, что вы с Джорджем сбежали, я пришла в ярость, – призналась она. – Я никогда в жизни