Да родится искра - narsyy

class="p1">Только затащив раненого на самый верх, Феор урвал краткий миг, чтоб отдышаться. Его била крупная дрожь. Он выглянул из-за деревянной ограды и увидал, что не все порченые оказались агрессивными: некоторые повалились наземь прямо у ворот и сжимали головы руками, другие рыдали, стоя на коленях, кто-то катался по земле и истошно вопил. Казавшаяся поначалу большой толпа быстро редела.

Немногие порченые полезли к сторожке, прочие разбежались кто куда — звероподобные фигуры их, облаченные в окровавленные тряпки, на четвереньках бросились на улицы, оглашая взбудораженный город диким визгом. Там их встречали и принимали на щиты сбиравшиеся на сигнал сварты.

От лестницы порченых наконец отбросили, и скоро дружина во главе с Феором нагнала и нанизала на копье последнего вторженца.

— Давайте к западным! — крикнул он ратникам, окинув взглядом усеянную мертвыми телами площадь перед воротами. Были там и свои: истерзанные, разорванные, истекающие кровью, и те, кого направляла скитальцева воля.

Вдали еще слышались грозные отзвуки колокольного боя.

***

Гон, позволивший незаметно скрыться Палетте, пробудил великое множество порченых. Снег сдержал их прыть, оттого, видно, так поздно они добрались до столицы. Старожилы твердили, что они ходят тайными тропами, которые ведомы только тем, у кого в глазницах застыл безмолвный мрак. Ни один из отправленных другие четверти Дома разъездов, что мог бы заранее оповестить о грядущей напасти, в Искру не вернулся.

У северных ворот тварей заметили издалека и не подпустили близко к стенам, восточную же часть города защищала лента незамерзающей речки Студеной. И только у врат, что смотрели створом на Город Тысячи Башен, разразилась настоящая бойня. Порченые нагрянули, когда внутрь въезжал длинный торговый караван, везущий зерно, вина и пряжу. Хвост его уже почти скрылся за воротной аркой, но тут у последнего фургона откуда-то родилась нелюдь. Порченые задрали лошадь, и оставшийся без тяги фургон не дал до конца запереть ворота. Немногочисленный отряд свартов поставил живой заслон и яростно защищался, пытаясь пробиться к нему, но порченые лезли в дыру и все прибывали. Скоро у стен Искры их показалось столько, что и снега стало не видно. Даже у тертых, стреляных ратников глаза полезли на лоб — никогда на скитальцев зов не откликалась такая гурьба сквернецов. Их были сотни и сотни.

Феор прибыл туда с Сивуром и тремя дюжинами конных ратников и увидал, что не только бурые плащи прикрывали грудью подходы к утлым домишкам. С ними в одном строю поднимали щиты и другие, облаченные в теплые меховые шубы, а также высыпавшие из домов горожане, кто — в кольчуге, кто — в старом стеганом доспехе, а кто и вовсе в одном толстом кафтане. Подав свистком сигнал, чтоб освободили дорогу, Сивур бросил в атаку закованных в броню, специально обученных к тарану лошадей, и разметал напиравшую массу порченых. Защитники воспряли духом и скоро оттеснили врага за стены.

Волны нелюди отхлынули к полям, и дружина наконец смогла передохнуть, позаботиться о раненых, свезти тела погибших. От усталости воины валились прямо в снег и потом долго не находили сил подняться.

— Мастер Тимпай приветствует достойнейшего! — окликнул Феора коротыш овчинной шубе до самой земли и низко поклонился.

Первый советник тотчас узнал слугу знаменитого храмовника. Сам же Тимпай в боевом доспехе и кольчужном шлеме стоял рядом. Щит на руке его треснул, у ног валялись обломки копья, он был залит кровью, однако вид у него при этом был величественный и невозмутимый. Он будто совсем не утомился.

Феор тепло обнял их.

— Да рассеется мрак, славные воители. Вы как всегда вовремя. Второй раз мы в долгу перед вами.

Оказалось, что Тимпай за те недели, что выслеживал Великого Змея Нокташа, вполне усвоил диалект снегов и уже мог сносно на нем изъясняться и временами, по обычаю южан, вворачивал в речь затейливой красоты словеса и яркие, точные сравнения.

Он склонил голову в знак почтения и ответил:

— Привет тебе, Феор, первый советник владычицы Аммии, благородный вельможа Дома негаснущих Звезд! Сам светозарный Шульд направлял мое копье и клинки тех братьев, что стоят перед тобой. Я рад вновь вернуться под ваш гостеприимный кров. В добром ли здравии светлейшая княжна Аммия?

— Сама Хатран хранит нашу княжну. Аммия примет тебя, как только появится возможность.

Иное говорить при всех было нельзя. Лишь коротко Феор шепнул Тимпаю, чтоб не задавал вопросов насчет княжны, и отослал его со слугой к себе домой, дабы там он смог отдохнуть и наложить повязки на боевые раны.

Вновь множество забот свалилось на Феора и Сивура. Потери оказались велики — Мана в это утро призвал к себе сразу два десятка отважных свартов. Нужно было искать родных, хлопотать над размещением новых раненых, сбирать умелый охочий люд, чтоб пополнить дружину. Некоторые малые отряды решено было отправить к соседним селам, дабы сопроводить всех в город, под защиту стен. Правда, надежды на то, что кто-то может выжить против такого воинства оставалось мало. Видевшие все своими глазами говорили, что столь большую силу скитальцевы вестники наверняка набрали на подступах к Искре, где к речке лепилось немало дворов — их защищали лишь вострый тын и облитая водой, заледеневшая круча. Именно поэтому большинство из тех, кто явился к стенам столицы, не вполне обратились в чудовищ и на людей не кидались. Они были лишь зачарованы зловещей властью вестников, но зверьми еще не стали. Оттого не сразу приметили опасность дозорные у южных врат и не остановили своего потерявшего разум командира.

Со всех улиц доносилось безутешное причитание. Многие хлынули к площади, куда свозили тела для последнего прощания. Феор не решился разгонять эту толпу, знал, что никакие угрозы и наветы не помогут. Нашлись бы и те, кто с радостью отдал Мане жизнь, только бы еще несколько мгновений не выпускать из объятий родного, холодеющего уже тела.

— Палетта с Аммией ведь тоже могли не уйти, — поделился Феор опасениями с Иммом.

Они почтительно стояли в сторонке, с великой скорбью провожая взглядом матерей и жен, что падали ниц перед погибшими и в горестном плаче воздевали руки к небесам.

— Не один Тимпай обладает тайным знанием. Наверняка она тоже умеет отваживать порченых: силой или разумом, — покачал головой Имм.

— Тогда и от посланцев наших она легко отобьется.