Ведьмин камень - Генри Нефф

– Довольно об этом. У нас были разные цели, Андровор. Ваша озабоченность имела под собой основания, и вы поступили совершенно правильно, оповестив меня о сложившейся ситуации.

– Благодарю вас, милорд. Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что, если бы я знал…

– Но вы не знали, – перебил его Ваал. Видно было, что ему уже надоело все это обсуждать. – Если бы я был против предпринимаемых вами действий, я бы недвусмысленно дал вам это понять. Но я выбрал другой путь. Возможно, именно в этом испытании и нуждался мой сын. Нет лучшего учителя, чем отчаяние. И посмотрите, чего мы достигли, Андровор. Нам почти удалось сделать из него демона.

Ласло откашлялся.

– Почти?

– Да, именно так я и сказал, – ответил отец. – Ты остался мягкотелым и сентиментальным. Смехотворно. Вот ты составил хитроумный план с целью убедить Андровора в том, что ты злой гений, способный погрузить своих проклятых в бездну отчаяния.

– И что, разве я не злой гений? – спросил Ласло.

– Нет. Я скажу тебе, кто ты такой. Ты ленивый, не слишком умный мошенник и вор, испытывающий глупую привязанность к смертным, которых ты должен подвергать пыткам.

– Единственный комплимент, который я услышал от тебя за всю свою жизнь.

Ваал улыбнулся.

– Я не простой демон, слепленный из чего попало, мальчик. Ты не можешь меня обмануть.

Андровор заговорил:

– Обмануть, милорд? Прошу меня извинить, но я не понимаю.

– Вижу, что не понимаете, – усмехнулся Ваал. – Объясню в двух словах. Мой сын перехитрил вас, Андровор. Выставил вас дураком. Он ловко выкрутился из положения, в которое вы его поставили, верно? Ласло выполнил не какое-то одно из ваших заданий – он выполнил их все. А теперь, когда ваш контракт уничтожен, мой сын намеревается вас унизить.

Инспектор застыл.

– Унизить? И как же он планирует этого достичь?

– Уничтожив сделанное, – сухо произнес Ваал. – Уверен, вы понимаете, что Дьявольский Контракт может послужить равноценной заменой магическому предмету, который мой сын сделал непригодным для использования. Если этот контракт каким-либо образом попадет в руки проклятых, они смогут довести церемонию до конца. Ласло в выигрыше, Дрейкфорды тоже. Единственный проигравший – вы, Андровор.

На голове Инспектора разгорелся настоящий костер. Львиная морда развернулась к Хранителю 923 и свирепо уставилась на него.

– Это правда?

– Джентльмен не обязан отвечать на такие вопросы.

– И что, по вашему мнению, должно было произойти, когда проклятие исчезнет? Вы ожидали, что я закрою глаза на ваши мелкие интриги?

– Нет, – вмешался Ваал. – Мой сын ожидал, что синьора Белласкура вас убьет, и я почти уверен в том, что так оно и произошло бы.

Ласло вздохнул.

– Когда ты так говоришь, другие думают, что я расчетливый негодяй.

– Это комплимент.

У Андровора сделалось такое лицо, словно его вот-вот должен был хватить удар.

– Это возмутительно! – проревел он. – Лорд Ваал, как высокопоставленный чиновник Иерархии я требую удовлетворения. Допустим, 923-й – ваш отпрыск, но…

– Но – ничего, – холодно произнес Ваал. – Происхождение сказывается, Андровор. Вы потерпели поражение. Примите это. Учитесь на своих ошибках. Развивайтесь.

После паузы Инспектор пробормотал:

– А если я не смогу это принять?

– Тогда ваша блестящая карьера преждевременно оборвется. В любом случае с этой минуты Хранитель 923 перестает быть вашей проблемой. У меня есть другие планы на его счет.

– А как же Проклятие Дрейкфордов? – растерялся Андровор.

Вместо ответа Ваал подошел к Ласло и с небрежным видом поднял свиток, брошенный на землю. Шагнув к Мэгги, герцог протянул ей документ.

– Эта молодая леди уничтожит его.

Мэгги подняла голову и взглянула в это красивое лицо. Неужели очередной трюк? Но она не могла понять, что от этого выигрывает Ваал. И все же ей трудно было поверить ему. Кроме того, невыносимо было принимать милости от существа, которое на протяжении нескольких веков издевалось над членами ее семьи.

Ласло зашипел:

– Чего ты ждешь? Осталось всего…

– Сорок восемь секунд, – спокойным тоном произнес Ваал. – Сейчас наступит полночь…

Мэгги взяла свиток, не без труда поднялась на ноги и повернулась лицом к Ведьминому Камню. Никто не стоял у нее на пути; она свободно могла подойти к нему. Она помедлила, взглянула на мать и Комка. У них были усталые, встревоженные лица. Комок прошептал Мэгги, чтобы она поторапливалась. Она кивнула и снова уставилась на обсидиановый столб. Сейчас, когда настал критический момент, она вдруг обнаружила, что не может пошевелиться. Это было очень странно. Она заставила себя двигаться вперед, краем глаза заметив, что призраки Дрейкфордов снова восстают из могил. Но сейчас духи не «водили хоровод», они просто смотрели на то, как их прапраправнучка идет к «алтарю» Ведьминого Камня.

Мэгги дрожала от холодного октябрьского ветра, от волнения, от неотступного страха перед очередным обманом. Подойдя, она несколько секунд смотрела на какую-то светящуюся перламутровую жидкость, наполнявшую каменную чашу.

Подняв руку с Дьявольским Контрактом, Мэгги воскликнула:

– «Волшебный огонь»!

И разжала пальцы. Свиток упал в чашу, возникли языки алого пламени, завоняло серой. Отвратительный пергамент растворялся. Когда он исчез, Мэгги со слезами на глазах произнесла последнее слово из инструкции:

– Elefthería!

«Свобода». Это слово значило так много. И несмотря на то, что оно должно было положить конец «заключению» Монаха, Мэгги чувствовала, что оно предназначалось ей. Она получала свободу. Мэгги, ее отец, Комок и все Дрейкфорды, которые жили до них. Это слово означало конец физических страданий, вынужденной изоляции, сводящего с ума страха перед завтрашним днем.

В тот миг, когда это слово слетело у нее с языка, из каменной чаши хлынул свет. Изувеченную руку Мэгги пронзила боль; боль в глазу была такой страшной, что ей показалось, будто у нее сейчас взорвется голова. Она пошатнулась. Кто-то подхватил ее, не дав упасть. Ласло. Выдернув руку, Мэгги побрела к матери и Комку. Они усадили ее на могилу, и она привалилась спиной к надгробию.

– Что с тобой? – спрашивала мать.

Но Мэгги не могла ответить, не могла разжать челюсти. Она сползла с могильного холмика и корчилась в грязи – это проклятие покидало ее тело. Комок тоже чувствовал это, хотя и в меньшей степени, чем Мэгги. Он схватил ее за руку и сжимал пальцы всякий раз, когда его тело сотрясали конвульсии. Мать оттащила сначала сына, потом Мэгги подальше от Ведьминого Камня. На него невозможно было смотреть. Из многочисленных трещин лился яркий свет. Свет заливал весь холм и лес у его подножия; деревья напоминали скелеты чудовищ, выбеленные солнцем.

Несмотря на боль, Мэгги вдруг почувствовала чье-то легкое прикосновение, невесомое, словно прозрачная ткань, но очень холодное. Открыв глаза, она увидела склонившуюся над ней призрачную