Ведьмин камень - Генри Нефф

Тело Андровора, валявшееся на траве в трех метрах от основания Ведьминого Камня, довольно сильно дернулось. Один раз, другой. Может быть, это мышечные спазмы? Мэгги читала, что обезглавленные тела могут шевелиться, вздрагивать и тому подобное, но о таком она никогда не слышала. Пальцы Инспектора вцепились в тлеющую траву. Мэгги охватил ужас, но она не могла отвести взгляда от безголового трупа Андровора, который поднялся из лужи огненной «крови» и выпрямился во весь рост. Копье Монаха очутилось в его вытянутой руке.

Свист копья привлек внимание Ваала. Обернувшись, герцог заметил «восставшего из мертвых». Его лицо помрачнело. Плюнув на осколки рогатого черепа, герцог выкрикнул что-то на странном языке демонов. Монах молча перекладывал копье из одной руки в другую – видимо, осваивался в новом теле. Отсутствие головы, похоже, ничуть не беспокоило Волхва.

И снова холм, а заодно и весь Ведьмин Лес задрожали от топота и звона оружия. Чувствовалось, что Ваал сильнее, но Монах действовал хладнокровно и очень искусно обращался со своим оружием. Эти двое были достойными противниками: Ваал яростно нападал, а Монах уклонялся от ударов или парировал их с невероятной быстротой, как будто предчувствовал каждый следующий ход врага. При любой возможности копье Монаха, стремительное, как змеиный язык, царапало лицо Ваала или его доспехи. Эти мелкие раны не наносили герцогу вреда, лишь разжигали его гнев.

Мэгги показалось, что жар, исходивший от огненной стены у нее за спиной, начал ослабевать. Адский огонь перемещался вверх по склону, видимо, подчиняясь приказу Ваала. Полосы бледного пламени ползли по траве как живые, и через минуту фигура герцога запылала. Мэгги потянула мать за рукав и закричала:

– Надо бежать! Может быть, у нас получится!

И они побежали, спотыкаясь и цепляясь за корни. Дрейкфорды пересекли полосу черной дымящейся земли и увидели неподалеку какой-то ручеек. Мэгги обернулась, чтобы поискать Ласло, но бывшего хранителя проклятия нигде не было. Она видела лишь огненный силуэт Ваала, осыпавшего врага ударами.

Монах был загнан в угол. Пригнувшись, существо вращало копье так быстро, что его острия превратились в размытый диск. Адское пламя Ваала плавило все вокруг. Мощным ударом кулака герцог швырнул противника на размягчившийся кусок обсидиана. Монах начал тонуть в вязкой жиже, словно мамонт, который забрел в битумное озеро, и через несколько секунд безголовое тело наполовину скрылось из виду.

Ваал отступил на шаг. Язычки пламени, которые окутывали его тело, погасли. Демон прошипел что-то, и с севера подул могучий арктический ветер. Ветер свирепствовал на холме, вздымая тучи листьев и мелких веточек. Дрейкфорды прижались к земле, прикрывая руками головы. У Мэгги заложило уши. Внезапно она почувствовала, что ей не хватает воздуха – резко снизилось давление.

Холодный ветер заморозил расплавленный обсидиан, и теперь чародей был заключен в куске черного камня. Ваал шагнул к Монаху. Тот поднял копье в жалкой попытке защититься. Но все было напрасно. Бесполезное копье с отрубленной кистью, еще сжимавшей древко, покатилось по траве. Ваал не остановился, чтобы посмеяться над поверженным врагом. Выпрямившись во весь рост, герцог развернул меч острием вниз и вонзил его по самую рукоять в незащищенную грудь Монаха.

– Мэгги!

Она обернулась. Мать и Комок поднялись с земли и жестами звали ее к себе. Но не успела она сделать и шага, как ее тело пронзила страшная боль. Ей показалось, что в нее ударила молния. Она пошатнулась и схватилась за какое-то деревце, чтобы не упасть.

Боль была невыносимой. Мэгги согнулась пополам. Казалось, что в груди у нее находится невесть как попавший туда пылающий уголек. За девятнадцать лет жизни она ни разу не испытывала ничего подобного. Мэгги едва не закричала, но боль постепенно ослабела и стала более или менее терпимой. Мэгги задыхалась; она даже испугалась, что сейчас тело загорится. Смертная оболочка подверглась серьезному испытанию, но выдержала. И теперь она чувствовала, как огонь распространяется по телу, обостряя рефлексы, наделяя руки сверхчеловеческой силой. Также она ощущала постороннее присутствие, присутствие некоего разумного существа, древнего и чуждого ей, но не враждебного. Существо не говорило на ее языке, но Мэгги угадывала его мысли. У Монаха не было желания поработить Мэгги, контролировать ее. Напротив, он предлагал ей союз. Монах был частью нее со дня ее появления на свет. Его присутствие в ее теле и сознании лишь укрепило эту связь.

Мэгги снова услышала свое имя. Выпустив деревце, она взглянула на родных и велела им бежать к фургону и уезжать как можно дальше от холма.

– О чем ты говоришь? – воскликнула мать. – Как мы можем ехать без тебя?

– Уходите, – повторила Мэгги. – У нас все будет в порядке.

Мать уставилась ей в лицо:

– Что еще за дьявольщина? У кого это «у нас»?

Мэгги, не отвечая, взглянула на остатки Ведьминого Камня. На вершине холма было темно. Все лампы и фонари были разбиты; адское пламя угасло под порывом потустороннего ледяного ветра, дымились обугленные деревья. И еще Мэгги видела одинокую фигуру Ваала, стоявшую над телом Андровора, заключенным в обсидиановую глыбу. Наклонившись, демон вытащил клинок, торчавший в груди Инспектора – Мэгги вспомнился Меч в Камне[92]. Положив клинок на плечо, он обернулся и оглядел холм. Его глаза сверкали как звезды. Взгляд герцога остановился на Мэгги.

– Véya-sül Monakós?

«Это ты, Монах?»

Мэгги ощутила дуновение прохладного ветерка. Оглядевшись, она заметила приближавшихся призрачных Дрейкфордов. Мэгги догадалась, что они хотят сделать, и позволила им это. Один за другим духи проникли в ее тело, их сущность сливалась с сущностью Монаха и ее собственной. Когда они объединились с ней, Мэгги ощутила мощную поддержку. На этом холме стояло существо, из-за которого они испытывали страдания и подвергались гонениям. Долгие годы Дрейкфорды терпели все это в полном одиночестве, не имея возможности сопротивляться врагам. Но сегодня множество поколений ее семьи встретились и объединили свои усилия. Семье не хватало только сосуда, достаточно прочного, чтобы вместить их любовь и надежду. Теперь они получили этот «сосуд», и имя ему было Мэгги Дрейкфорд.

Ваал повторил свой вопрос.

– Véya-sùl Monakós?

Мэгги вытянула вперед руку и заговорила. Этот чужой голос не был ни старым, ни молодым, не принадлежал ни мужчине, ни женщине. Голос произнес спокойно и вежливо:

– Sùl-aveska Maëda.

«Это Мы».

Копье Монаха взлетело и устремилось к Мэгги. Стоило ей схватить оружие, оно уменьшилось в размерах. Как это ни странно, ощущение было смутно знакомым – словно она с детства обучалась обращению с этим копьем.

Ваал высоко подпрыгнул и завис на высоте