Фонарщица - Кристал Джей Белл

– Чувство? Тебя отвергли и у тебя возникло плохое чувство? – Она стискивает челюсти: мои сбивчивые попытки не приводят ни к чему хорошему.

– Да, чувство. И еще это предупреждение Па, от которого я отмахнулась, а зря. – Я сжимаю ей руку. Если бы только прикосновение могло передать правду, когда слова бессильны. – Пойми, что мне больно видеть тебя несчастной, но тебе нельзя замуж за Гидеона.

Она отстраняется, глаза ее сверкают, возмущение нарастает. Походив взад-вперед, она останавливается, уставившись на меня.

– Я думаю, ты ревнуешь, потому что сама до сих пор не замужем.

Я фыркаю, даже не пытаясь скрыть, что она несет вздор. Но это не вызывает у нее ни малейшего колебания.

– И еще каждый раз, как ты видишь Гидеона, ты не только вспоминаешь, что он тебя отверг, но и понимаешь, что, если Джози когда-нибудь узнает, это разобьет ему сердце.

Ее холодные слова бьют меня под дых, отбрасывая назад. Надежное укрытие у меня в голове, где я прятала Джози, рушится, и вот он стоит беззащитный перед всеми мыслимыми страхами и ужасами. Этот разговор идет совсем не так, как я надеялась. Я качаю головой, подыскивая слова, но ничего не приходит на ум.

– Я понимаю, ты чувствуешь себя в западне, потому что вынуждена отказаться от своего счастья ряди меня и мамы. Так обошлась с тобой жизнь. С нами. Но это? – Она качает головой. – Ты сама загнала себя в угол, когда поцеловала Гидеона. И это низко – заставлять меня расплачиваться за твои ошибки.

Откуда в ней это? Я и не знала, что моя сестра может быть такой. Ее обвинения обжигают, как огонь. Скоро от меня ничего не останется, кроме кучки пепла, который она выметет за дверь. Как она может говорить такие ужасные вещи, да еще с такой убежденностью? Гнев поднимает меня на ноги. Из-за этой чуши. Этой угрозы. Все из-за Гидеона. Будь он проклят.

– Я забочусь о тебе не потому, что загнала себя куда-то. Я забочусь о тебе, потому что люблю тебя. Это и есть семья. И поскольку я люблю тебя, я говорю тебе, что Гидеон опасен, и тебе нужно держаться от него подальше. Па меня предупреждал, но я отмахнулась и буду сожалеть об этом до конца своих дней.

По дому разносится бой часов. Половина первого. Начинается моя смена. Я проскальзываю мимо Пру и выхожу из гостиной, чуть не натыкаясь на маму. Она отворачивается и скользит обратно к камину, неслышно ступая по потертому ковру. Она грела уши? Я засовываю это любопытное открытие подальше, вместе с остальными. Мне некогда обдумывать их.

– Ты не можешь запретить мне видеться с Гидеоном, – говорит Пру мне вслед.

На столе меня ждет фонарь, пока я достаю перчатки из кармана куртки и надеваю. Затем натягиваю на голову кепку, не утруждаясь приколоть ее.

– У меня тоже не все складывается по-моему, Пру. Но это не значит, что я теряю голову и устраиваю истерику.

– Я взрослая женщина, Темп! – Стоит ей топнуть ногой, как она снова становится пятилетней девочкой. – Мне тоже пришлось быстро вырасти. Как и тебе. Не строй из себя жертву.

– Не веди себя как маленькая, – отрезаю я, остервенело чиркая спичкой, чтобы зажечь фонарь.

– А ты не относись ко мне как к маленькой.

Все мои благие намерения разбиваются вдребезги, и в осколках отражаются гадкие обвинения Пру. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

– Все, что я делаю, каждое решение, что я принимаю, продиктовано твоими интересами. Это все ради тебя.

– И еще одна родительница мне не нужна. – Упрямый наклон ее головы копирует мой собственный. Я отмечаю россыпь веснушек на ее щеках, и в следующий момент она вытирает слезы. – Мне нужна просто сестра.

Мы зашли в тупик, и ни одна не хочет уступать. Как будто мы снова маленькие девочки, дерущиеся за последний кусок пирога. Но рядом нет Па, который обратит все в шутку, заставит нас посмеяться над тем, как глупо мы ведем себя. А маме совершенно все равно, она знай себе покачивается в своей качалке в углу. Я здесь старшая сестра. Неважно, как сильно меня ранят слова Пру, я не стану отвечать ей тем же. И фонари меня заждались.

Я вздыхаю:

– Хотелось бы мне, чтобы ты меня уважала хотя бы настолько, чтобы считаться с моим мнением о Гидеоне. Да, ты уже взрослая. Но ты еще слишком юная и неопытная, чтобы отмахиваться от того, что нужно понимать… – Я вскидываю руку, не давая ей возразить. – Это и ко мне относится. Я знаю, что несовершенна.

Иначе Молли не пропала бы. Я должна была сообщить Генри, как только услышала крик. Я больше не могу игнорировать самый главный инстинкт самосохранения – интуицию.

– Я ему не доверяю, Пру. Не могу.

«Держись подальше от Гидеона», – вспоминаю я шепот Па. Как и пальцы Гидеона в моих волосах перед тем, как он сжал их в кулак. Я вздрагиваю всем телом, отгоняя это воспоминание. Пру не останавливает меня, когда я ухожу с фонарем в руке, и щелчок двери кладет конец нашему разговору. Вечерний воздух прохладен, и это приносит облегчение моей разгоряченной коже. Я делаю глубокий вдох, радуясь возможности побыть одной. Однако облегчение длится только до конца дорожки, где меня ждет Генри.

– Почему ты не сообщила о них, Темперанс? – рявкает он.

Не считая резкого вдоха, мне каким-то образом удается обуздать эмоции. Я киваю в знак приветствия проходящей мимо паре и жду, пока она не удалится за пределы слышимости.

– О чем не сообщила?

– Не прикидывайся. Ты прекрасно знаешь.

Его тон холоден, как зимний ветер, и это уязвляет мою гордость. Я не хочу видеть укор и гнев в глазах Генри, но не смотреть на него – признак трусости, лишь усиливающий впечатление моей вины. Умолчав о фонарях, я не сделала ничего плохого. Это я знаю твердо.

Я смотрю в его изможденное лицо:

– Я услышала крик, когда зажигала фонари. Он прозвучал неподалеку, где фонари горели. Так что пара погасших фонарей возле Зеленого через несколько часов тут ни при чем. Я думала об этом, Генри.

– Думала, говоришь?

– Разумеется. – Я иду дальше по улице и останавливаюсь только возле колокола перед ратушей.

Я дергаю за веревку, привязанную к язычку, и звоню в колокол один, два, три раза. Выполнение привычных действий – вот что не дает мне окончательно расклеиться. Я быстро беру свое снаряжение из сарая и нахожу поджидающего меня Генри под фонарем по другую сторону двора. Я приставляю стремянку