100 легенд Токийского кафе призраков - Джулиан Седжвик

Прошло десять лет.

Наступил май 1960-го. Каори исполнилось семнадцать. Теперь она, лучащаяся энергией и здоровьем, работала в отеле с горячими источниками, обосновавшемся на берегу залива недалеко от деревни. Построенное в конце прошлого века главное здание расположилось между двумя скалистыми мысами. Из его окон открывался вид на море, а от пляжа фойе отделяли только дорога и рядок сосен. Каменная лестница в холле вела в довоенную пристройку у торца здания. Она пока пустовала: после войны гостей приезжало маловато, поэтому нужды в ней не было.

Япония восстанавливалась. Жилось тяжело, но хорошо. Каори нравился один парень, с которым она, робея, ходила по воскресеньям в кино и на дискотеку, а еще у нее появилась парочка друзей на работе. Но все равно иногда девушка держалась особняком от всего мира, будто сторонний наблюдатель.

Каори почти перестала думать об отце. Однако, проходя мимо кладбища, иногда вспоминала о том, как присматривала за могилами. Время от времени она проскальзывала сквозь ворота, поднималась по тропинке, складывала цветок-дугой на заброшенные надгробия и рассказывала душам усопших о Дзиро – ее не то чтобы парне, или о том, как упорно работает. Почему-то ей казалось, что они, одинокие души, слушают ее куда внимательнее матери. И, честно говоря, лучше, чем Дзиро, который только и грезил о том, как бы отправиться на юг в Токио и стать богатым и знаменитым художником.

Каори совсем забыла о монахе и о том, что тот говорил о ее даре.

В отель приехала поработать ее двоюродная сестра Нодзоми. Ее родня, семья сестры матери Каори, считалась чудаковатой. «Диковатые они», – как-то неодобрительно сказала мама.

Нодзоми и правда оказалась озорной. Она показывала карточные фокусы (удавались они не всегда), но, каким бы ни был исход, всегда смеялась. А еще разыгрывала своих коллег.

Каори нравилась и сестра, и то, как весело с ней стало в отеле.

– Мы с тобой одного поля ягоды, – подмигивая, говорила Нодзоми.

– Разве?

Нодзоми смеялась:

– Зуб даю. Давай тяни карту! – и раскладывала веером старинную колоду с изображением обакэ, чтобы узнать, выберет сестра про́клятый зонтик, морского монаха[46] или тэнгу.

Каждый день Каори вставала в четыре утра и ехала на велосипеде на работу: мыть в холодной воде килограммы риса на завтрак постояльцам, отчего руки ее постоянно краснели и воспалялись. Но девушке нравились ее обязанности, и она подходила к ним так же ответственно, как и когда-то к заботе об усопших.

* * *

Утро двадцать третьего мая выдалось ясным и погожим: на небе была всего пара полуразмытых облаков. Пока Каори ехала на работу, над океаном забрезжил рассвет, а бледные волны вреза́лись в горизонт.

Солнце еще не взошло, но первые розовые лучи уже подсветили нижнюю кромку облаков. Быстро крутя педали, девушка наслаждалась свежим воздухом. Она всегда первой приходила на кухню и начинала приготовления. Каори нравилась тишина, царившая в помещении, пока еще не пришли коллеги. Девушка давно поняла, что больше всего любит рассветы и закаты – пограничное время, которое одним словом и не опишешь.

В половине пятого солнце вынырнуло из океана, обдав легким теплом кожу на шее Каори. Девушка как раз припарковала велосипед у главного корпуса. Где-то сверху раздалось постукивание, будто ремонтник забивал гвоздь. Не слишком ли для этого рано?

Девушка прищурилась, стараясь разглядеть источник звука, и услышала, как кто-то ее зовет. То был протяжный, будто песня, женский голос:

– Као-о-о-ори-и-и-и.

Девушка нахмурилась и попыталась понять, откуда ее окликнули. Может, это Нодзоми, задумавшая очередной розыгрыш, изменила голос? Она как раз сегодня должна была работать на стойке администратора. Но не могла же она прийти настолько загодя?

– Као-о-о-ори-и-и-и! Иди сюда!

Нет, это никак не походило на игривый тон ее сестры. Говорил кто-то старше и… печальнее?

Каори посмотрела на темные окна пристройки и заметила там какое-то движение. Нечто белое мелькнуло за стеклом на втором этаже и исчезло. Странно. По коже побежали мурашки. Каори отмахнулась от этого ощущения и, приложив руку ко рту рупором, негромко, но отчетливо спросила:

– Нодзоми, это ты?

Ответа не последовало – лишь море вздохнуло да во́роны засуетились в сосновых кронах. В одном из окон снова что-то мелькнуло, только теперь на первом этаже, а в следующее мгновение за стеклянной дверью показалась женщина в светлом кимоно и поманила Каори к себе.

Может, это кто-то из работников отеля начал прибираться в пристройке перед летним наплывом туристов? Каори ничего такого не слышала, но, опять же, ее вечно ни о чем не предупреждали…

Женщина постучала по стеклу в двери – тук-тук-тук – и снова поманила Каори. В этот раз чуть более нетерпеливо:

– Каори! Ну же!

Может, кто-то поранился или заболел ночью? В отелях нужно быть готовым ко всему. Пока поработаешь, много на что насмотришься в номерах, покинутых постояльцами.

Каори осознала, что все еще сжимает руль. Она выпустила его, уронив велосипед, и поспешила по каменной лестнице в пристройку.

– Быстрее!

Голос раздался снова. Незнакомка повернулась и исчезла в темноте лобби. Каори взбежала по лестнице на террасу перед пристройкой. Обычно та оставалась заперта, но сейчас дверь была нараспашку. Девушка ринулась вперед, в затхлую прохладу заброшенного здания. До этого Каори заходила сюда всего раз – помогала выносить запасные раскладные столики в столовую. В тот день с верхних этажей не доносилось ни звука. Но сейчас запыхавшаяся девушка слышала над собой нечто похожее на бормотание и шуршание тихих шагов по деревянной лестнице где-то за пределами зрения.

Это что, пианино играет?

– Каори! Поднимайся!

В здании что-то… поменялось. По коже побежали мурашки, и Каори захлестнуло желание броситься прочь. Однако что-то в этом загадочном голосе – может, его тепло и то, каким знакомым он казался, – ее успокоило. Девушка сначала медленно, а затем быстрее стала взбираться по лестнице. Чем выше Каори поднималась, тем громче становились голоса и отчетливее звучала фортепианная мелодия, покачивающаяся в гомоне, будто лодка на волнах. Источником звука оказался длинный актовый зал на втором этаже, где обычно хранили запасные столы. Кажется, дверь в комнату открылась: разговоры и музыка внезапно сделались громче.

Каори притормозила на лестнице. Было в происходящем что-то очень странное, необычное. Может, даже опасное.

Однако девушке хотелось выяснить, что случилось. Поэтому она набрала воздуха в грудь и, быстро преодолев последние несколько ступенек, свернула за угол, а там… увидела, что актовый зал залит светом. Не только лучами солнца, но и каким-то ослепительным сиянием, будто от десятков ламп. В помещении собралось человек двадцать-тридцать: кто-то сидел на стульях в западном стиле, кто-то стоял и смотрел в