Писец войска - Олег Мамин

— Раз, два, три, четыре, — Анхесенамон, как самый сильный, давил на грудь, а я давал отсчёт и делал вдох за пациента.

Остальная компания не понимала, что происходит. Точнее, нубийцы не понимали вовсе: это ещё часть волшебной дуэли или уже начался процесс ритуального надругательства над побеждённым?

А свидетели с нашей стороны слышали про экстренную реанимацию от меня, но не понимали, зачем я его спасаю.

Когда колдун, теперь, наверное, уже бывший, ведь его силу пожрали, очнулся, сделав глубокий шумный вдох со всхлипом, многие восприняли случившееся неправильно.

По египетским поверьям, и, как я понимаю по лицам нубийцев, у них есть что-то аналогичное, новорожденный становится живым только после того, как богиня-мать вдыхает жизнь в его рот.

Местные мыслят синкретически, и не удивительно, что они восприняли увиденное в разрезе этого поверья.

Да если честно, я и сам не уверен, как правильно оценить эту реанимацию. Мне кажется, что через дыхание вернул Мазиге часть утраченной мангу, и именно поэтому он вернулся к жизни.

Никто меня не благодарил за содеянное, включая проигравшего, но возвращённого к жизни.

Побеждённая сторона переглянулась, а Мазига признал:

— Я повержен.

Договор перевернули, мы с рыбоглазым сделали соответствующую пометку каждый на своём экземпляре, и повторно наставили отпечатков больших пальцев.

— Дайте нам времени до рассвета. Мы уйдём из крепости и города, — подвёл итог Мазига перед тем, как в очередной раз повернуться широченной спиной.

Анхесемон лыбился во весь рот. Видимо, пока я находился в колдовском сне, они о чём-то договорились с представителями родовой знати, и те будут выполнять обещанное.

Ну, дай-то бог! Правда, не знаю, какой.

На утро армия Упуаута, соблюдая осторожность прошла через Миам в Анибу.

Город жил своей жизнбю, нас не приняли ни за врагов, ни за своих. Просто смотрели с любопытством на большое количество чужаков.

А вот Анибу встретила нас сказочным зрелищем.

Я имею ввиду сказку о спящей царевне. Точно как там уснул весь замок, прямо на тех местах, где они находились: повар у очага, дровосек у кряжа, — точно так же и в крепости всё замерло как на фотоснимке, запечатлевшем активную работу. Мгновение остановилось.

Работы меченым предстоит много. Ну, и мне не отвертеться. Куда они без меня? Помогу разбудить спящий замок.

* * *

Аменемхет с третьим порядковым номером возлежал в тенистом саду на кушетке, покрытой резьбой и позолотой. Он беседовал со своим доверенным визирем, а чтобы никто не мог подслушать их тихую беседу, вокруг топчана расположились музыканты, создающие шумовую завесу.

Впрочем, на лице его только довольство, так что понятно, что он наслаждался пением и танцами. Не мог же его министр сказать что-то приятное?

Впрочем, и неприятного вряд ли можно ожидать от подданных. редко кто решается донести правителю плохие вести, информация тщательно фильтруется царедворцами, потому чем злобнее тиран, тем в лучшем мире он живёт. Мире своих фантазий.

Правление нынешнего сына Ра, воплощения Гора относительно спокойное. Опираясь на выходцев из незнатных сословий, он подавил самостоятельность номархов. Теперь они не графы, а слуги царёвы. Им не на что больше строить гробницы, превосходящие по роскоши царские.

На границах — спокойствие. Военные походы большая редкость, соседи и так не смеют поднимать головы. Разве что дикие племена азиатов иногда ведут себя нагло.

Хотя… Есть одна неприятность. Нимаатра сосредоточил свой божественный взор на оазисе Шедет (егип. «море», т.е. Фаюмский оазис), где строится то, что вдохновит греков на истории о Лабиринте. Синай и Ливия так же интересна, а вот о южных землях вспомнил только когда поток нубийского золота прекратился. Строители доложили, что не из чего делать полы в его резиденции.

А ведь он считал, что чиновники тех мест отлично знают своё дело. До недавнего времени ладьи и пешие караваны с золотом и благовониями шли оттуда стабильно. Поставлялся ценный камень в том числе для строительства сразу двух его пирамид-усыпальниц.

Однако, недавно пришли тревожные вести, а у него, так не ко времени, и армии-то нет. Точнее, люди заняты более важными делами — участвуют с многочисленных строительных проектах — и как конвои, и как непосредственные работники.

Однако вот уже в течение двух месяцев с юга приходят хорошие и нейтральные новости, и правителю даже начало казаться, что он зря отозвал воинов от важных строительных и сельскохозяйственных дел, собирая армию для похода на юг.

Когда в сад вошла Нетепти, жена его сына, ушедшего к предкам, и мать будущего наследника (авт.: в Древнем Египте не было термина «царица». Женщины носили титулы «мать царя», «супруга царская» и т.п. Нетепти не упоминается как супруга царя, только как мать Аменехмета IV). Парик на её голове, выполненный в нубийском стиле, вызвал неприязнь у мужчины, но он сумел не показать своё отношение. К тому же, несмотря на немолодые годы, женщина всё ещё блистательна в тонком калазирисе и источающая неповторимый аромат благовоний. Нетепти всегда смешивает их лично и не делится секретом неповторимости с тремя супругами царя.

Они сильно ревнуют оттого, что их престарелый супруг уделяет больше времени молодой невестке, фактически сделав её наложницей, приблизил к себе сверх меры.

— Сокол мой, вот посмотри, что пишет племянник, — она протянула мужу свиток папируса с сорванными печатями. (авт.: хорово имя Аменехмета III — Хор-Aa-бау — «Хор с большой властью». Царь египта — это воплощение Хора, бога с головой сокола).

— Ступай. Позже закончим, — Нимаатра отослал визиря, оставшись наедине с матерью его детей, насколько уединение возможно в царском дворце.

— Что у тебя? — он взял свиток и увидев первые строки невольно поморщился, даже хотел вернуть папирус и попросить просто пересказать содержание.

Письмо от брата Нетепти. Он всегда раздражал царственный взор, и тот под видом большой милости отослал его на юг, надзирать за крепостью Анибу и городом… Юг! Точно. Параллельный источник информации может быть полезен. Только нужно читать не сами жалобы (а что ещё может прислать этот нытик?), а то, что написано между строк.

Царь решил ознакомиться внимательно, что и сделал. Несколько раз он не смог удержаться и улыбался, а один раз даже расхохотался, хоть, если вдуматься, суть рассказанного вовсе не забавна.

Но как прикажете относиться вот к такому: «Слуги Мерикара испачкали мой шендит калом и мочой, чтобы выставить меня в неприглядном свете перед подчинёнными, тоже нечистыми».

Или вот такой перл: «Я в одиночку противостоял всей их армии Упуаута, но был сражён отравленным кулаком Анхесенамона, любимчика