Писец войска - Олег Мамин

Две недели простояли, ожидая выздоровления. Но это не эпидемия, просто неудобство. Больных было меньше сотни, правда в карантин поместили полторы. Включая Анхесенамона. Если бы его не прихватило, то, возможно, и останавливаться-то не стали бы.

А меня со времени пробуждения хека здоровье вообще ни разу не беспокоило.

Медики храма Анукет справились на отлично, хоть пришлось им немного помочь. Теоретически — рассказами о гигиене и пользе карантина; и магически — от себя ничего не сочинял, следовал инструкциям из их свитков. Они сами не ур-хеку, не «обладающие священной силой», а рядовые сену.

Помимо этого я в лечение не вмешивался — не моя зона ответственности.

Я же просто мелкий писец войска, нашёптывающий на ухо великого полководца Анхесенамона волю богов.

Именно в качестве признания заслуг наших сену, я уговорил Анхесенамона, что они должны идти в числе первых, когда мы входили в Асуан с триумфом в римском смысле. Шли торжественно, несли, склонив к земле, несколько штандартов побеждённых племён и посохов аборо мангу. Я посоветовал, помню кадры хроники Парада Победы. Их потом бросили к ногам Мерикара, восседавшем на специально построенном помосте около стены храма Анукет, где, собственно, и закончилась наша торжественная процессия.

После несущих символы поверженных племён в ногу шли несколько ровных коробок воинов со щитами и копьями, потом связанные пленники. Затем опять воины, но теперь уже лучники, потом телеги с трофеями — золотом и благовониями.

По факту, то, что на телегах, — не наше. Всё своё оставили в крепости. А то, что мы показали народу, нас попросили подвести. Золото, скопившееся на рудниках не могут вывести из Нубии — после разграбления, усугублённого нашим поджогом, лодок не хватает. Да и в сопровождение пешего каравана воинов мало — всё-таки потери в гарнизонах и фортах имелись, и иногда значительные. Не стану повторяться, что некоторые форты вообще опустели. Там мы оставляли наших на время, но кажется, что и в древности знают, то нет ничего постояннее, чем временное.

Ради показухи Анхесенамон с радостью согласился отконвоировать царское имущество, именно предвидя вот такой случай.

Воровство? Какое воровство? У нас этого золота и так завались.

И это правда. Многие… Да все, что я скромничаю. У каждого воина есть что-то золотое. Браслет, подвеска… Только у кого-то больше, у кого-то меньше.

Возможно поэтому наше возвращение вызвало восторг в первую очередь у женщин, бросавших к ногам воинов лепестки цветов и листья ивы.

Завидные женихи сверкают улыбками и достоинствами. Я имею в виду золото, конечно же. Хотя и медные элементы тоже начистили в предвкушении парада — Анхесенамон распорядился лично.

В Элефантину, на остров, отправились далеко не все, только самые отличившиеся, кого не зазорно представить управляющему провинции. Ну, и возы с золотом и благовониями, конечно же.

Даже сам себе я не решался признаться, что когда впереди замаячил Асуан, я почувствовал сладкую ностальгию. Как когда возвращаешься домой из командировки или туристической поездки.

Получается, я на подсознательном уровне уже признал эту местность домом?

Эта мысль не вызывала приязни у моего рассудка, но сердцу не прикажешь, и обмануть его трудно. Грудь наполнялась радостью от предвкушения того, что окажусь в привычной обстановке.

Мозг подсказывал, что ничего привычного не будет, ведь возня с армией закончена, теперь будет служба у Мерикара, который не отменял своего указа назначить меня своим личным писцом, что бы это не значило.

Наверное, по итогам усмирения мятежной Нубии — так официально именуется наш поход — будут какие-то рокировки, ведь достойных нужно повысить в званиях, назначить на посты, раздать им земли. Вероятно и мне может что-то перепасть.

Однако губу пришлось закатать. То, что случилось, далее стало для меня полнейшей неожиданностью: уже на следующий день я в сопровождении небольшого отряда топал на запад, к неизвестному оазису в зловещей Западной пустыне.

Аудиенции мне пришлось дожидаться долго, но уйти не мог: приказы номарха не обсуждаются. Велено было ждать, пока он за пирушкой расспрашивает о приключениях у Анхесенамона, одного из лекарей и двоих меченых.

Я понимал, почему я не приглашён, и зачем доклад обставлен как почётные посиделки. Мерикара нужен не сухой отчёт, который я тщательно составлял после каждого мало-мальски значимого события. Хочет расслабить людей насколько это возможно такой важной персоны. Надеется, что в подпитии сболтнут что-то.

А потом расспросит меня, имеющего собственное мнение по каждому вопросу. А как иначе? Я человек иной культуры, и такой умный человек, как Мерикара, не может этого не заметить, как бы я не мимикрировал под египтянина. Просто не могу притворяться в полной мере, так что моя версия истории будет отличаться.

Без сомнений, он догадывается, что за время долгого пути мы согласовали наши позиции, вот и затеял вывести нас из равновесия, спровоцировать. Меня, не падкого до пьянства и женщин, наверное будет запугивать.

Впрочем, это он зря. Мы не планировали скрывать правды. Единственное о чём договорились — это преуменьшить мою роль и выпятить Анхесенамона и меченых.

Понятно, что простые воины пустят слух, который так долго бродил в их рядах. Наверняка, выпущенный на свободу в густонаселённые города, он обрастёт ещё более странными подробностями и небылицами.

Всё вышло не так, как я ожидал.

Когда меня ввели на террасу, где номарх в одиночестве наблюдал за игрой павианов, солнце уже клонилось к закату. Под одиночеством я имею ввиду отсутствие гостей. Охрана, музыканты — они не в счёт.

— Пусть ты будешь вечным, как часы! — встав на колено, я поприветствовал своего начальника, который по неизвестной мне причине не очень-то хочет держать меня при себе.

— Афарэх? — он встрепенулся, очнулся от раздумий. — Давно тебя не видел. Ты стал крепче, чем был. Твои волосы стали белее?

— Солнце и ветер Вавата сделали мою кожу темнее. На её фоне так кажется, — выдвинул я встречную версию.

— Может быть. Может быть, — задумчивость номарха так и не испарилась. — Какие у тебя были планы на дальнейшую жизнь?

— Служить тебе. Разве не ты назначил меня своим личным писцом? — я сделал вид, что удивлён вопросом.

— Это так. От своих слов я не отказываюсь. Но хочешь ли ты сам этого?

— Готов приступить к работе немедленно, — ответил я.

— Немедленно не нужно. Приступишь завтра до захода солнца. Я уже всё подготовил для твоей