Красный бубен - Олег Владимирович Попов

происшествия без головы. Ему самому за это санитары чуть башку не оторвали. Кузов не понимал таких склонностей. Но сейчас вдруг почувствовал возбуждение. Штаны оттопырились.

– Но-но! Куда прешь?

Сергей решил посмотреть еще раз документы. Документы лежали в приемной. Он открыл шкаф, налил спирта, выпил, доел бутерброд, сел за стол, открыл папку, пробежал глазами по строчкам.

– Все правильно… Пенсионеры…

Лампочка под потолком замигала и погасла. Кузов выругался и полез в стол за керосиновой лампой. Зажег, стал читать дальше: «Дегенгард Георгий Адамович, 1935 года рождения, русский. Причина смерти: огнестрельное ранение… Дегенгард Раиса Павловна, 1936 года рождения, русская. Причина смерти: огнестрельное ранение…»

Он захотел взглянуть на покойных еще раз.

4

На полпути Кузов услышал низкий протяжный гул, будто из-под земли. Кузов прислушался. С такого звука начинались землетрясения в Туркмении, где он служил в армии. Но здесь не Туркмения. Ему не доводилось слышать, чтобы в Тамбовской области трясло. Иногда земля содрогалась при взлете самолетов с военного аэродрома, но это был совсем другой звук.

Гул внезапно прекратился. Кузов постоял, прислушиваясь. Он не любил думать над тем, чему нет объяснений.

Подошел к столу, поднес поближе лампу, нагнулся. В колеблющемся свете увидел прекрасную кожу на молодом лице красавицы. Она показалась Кузову еще прекраснее, чем в прошлый раз. Спереди опять оттопырилось.

Кузов поставил лампу на стол. Какая прекрасная женщина!.. Один раз – не некрофил… Рука сама потянулась к ремню. Она дрожала. Внутри шла борьба. Человеческое общежитие не допускало сношений с трупами. Но звериным инстинктам на это плевать… Брюки упали. Сергей снял ботинки, наступая одним на другой. Брюки мешали. Путаясь в штанинах, он скинул с себя все. Наступил носками на холодный кафельный пол… Она прекрасна… Надувшийся конец покачивался, как дирижабль в небе. Он занес ногу над столом…

И тут она открыла глаза и схватила Кузова за келдыш.

Сергей отскочил было, но женщина держала крепко.

– Куда ты, красавчик?! – Голос низкий, грудной.

Кузов почему-то не испугался. Почему-то ему показалось вполне естественным такое поведение усопшей. Он вспомнил про летаргический сон, когда люди просыпаются в моргах и гробах.

– Так ты живая? – спросил он.

– Если хочешь, притворюсь мертвой.

– Нет… не надо…

– Тогда залезай на меня. – Женщина подергала Сергею.

– Лезу… – «Слишком холодная для ожившей». – Замерзла?

– Ага…

– Сейчас я тебя согрею.

– Согрей меня, красавчик. – Женщина раздвинула ноги и задала Кузову нужный курс.

Кузов, как ледокол «Ленин», вспорол ледяные покровы…

Как ледокол Ленин

Буравя Арктики льдины

Руками держал колени

И в целом ноги любимой

И в заиндевевшем проходе

Темном холодном и узком

Застрял его пароходец

Горячий красный Челюскин

Хотел пополам разрезать

Покров ледяного плена

На Северный полюс полез я

Скажите какого хрена?..

На соседнем столе что-то зашуршало. Покойный муж откинул простыню, открыл глаза и повернул голову.

– Вы что же это?! – заревел он на весь морг. – Воспользовались положением!

Кузов растерялся и замер.

– Извините, – сказал он робко, – я думал, что вы это… того уже… А вы, оказывается, нет… – (Совершенно идиотское положение. Он на чужой жене при ожившем муже. К тому же любовница под ним никак не согревается, а наоборот, становилась все холоднее и холоднее. Будто он голый лежит на сугробе с воткнутым в снег градусником.) – Все-все-все. Уже слезаю. Извините, если что. Бес попутал… – Он хотел слезть, но женщина крепко обхватила его ногами. – Пусти, дура! Муж вернулся!

– Подумаешь, муж! Пусть себе кого-нибудь с полки достанет и пользуется на здоровье!

– Ах так! – закричал муж. – Я так и поступлю! – Он спрыгнул со стола и за ногу стащил с полки старуху Карпову.

– Вот эта подойдет! А ты, Раиска, смотри и ревнуй!

Он затащил старуху на стол и лег сверху.

– Видишь, – сказала Раиса Кузову, – муж успокоился. Давай, сладкий, грей меня дальше.

– Пусти, – выдавил он. – Я больше не хочу…

– Я тебе уже не нравлюсь? – Женщина сжала Кузова так, что у него перехватило дыхание.

– Пусти же.

– Или ты импотент?

– Пусти! Я задыхаюсь! – Он никогда бы не подумал, что в этой маленькой женщине скрывается такая силища. – Мне больно! Мне…

– Я хочу поцеловать тебя, красавчик! – Она впилась губами в его губы и высосала из него весь воздух.

Его внутренности сейчас сорвутся со своих мест и улетят к ней в рот.

– У! У! У!

Она кончила сосаться и захохотала так, будто не смеялась, а лаяла.

– Георгий! Меня увлек мерзавец!

– Так убей его!

– Хорошо! – Ее нос вытянулся и превратился в волчий. Шерсть полезла из пор ее кожи. Огромные клыки, желтые глаза, красная пасть!

– Ты обманул меня, красавчик, – прорычала волчица. – И заплатишь за это!

Кузов закричал, но вместо крика из его рта вырвалось какое-то сиплое шипение.

Волчица вонзила в его шею страшные зубы.

Глава четвертая

Дуэль

Упал, застреленный на месте…

1

Три года назад у Павла Петровича Крайнова вернулся из армии сын Борька. Уходил пацаном зеленым. А вернулся настоящим мужиком. Подрос, заматерел, мускулы распирали ушитую парадку, пуговицы едва выдерживали натяжение ткани. Десантник. Девки в деревне заглядывались на сына. Окрутят – не та, так другая. Ну что ж, конечно, жалко мужчинскую свободу, да, может, оно и к лучшему. По крайности, может, не запьет тогда, как все.

Так и случилось. Зажал он на сеновале соседскую Галку, и уже зимой сыграли свадьбу.

Нормально, короче, складывалась жизнь. Семья более-менее крепкая, на работу Борька устроился, денег получал. Отцу-матери помогал в сельском труде. Павел Петрович был доволен.

– Молодец Борька, – говорил он сыну. – Не то семя хорошо, которое кидать приятно, а то хорошо, что всходит аккуратно! Вырос ты что надо. И вся теперь задача – сына воспитать, как я тебя воспитал. Понял, сынок?

– Понял, бать!

– То-то.

2

Осенью собрались пострелять. Разошлись в разные стороны. Хотели зажать зайцев в тиски. Борька пошел в одну сторону, а Павел Петрович с собакой в другую.

Павел Петрович шел с ружьем наизготовку, ожидая, когда из кустов появится цель, чтобы вдарить по ней как следует. Рядом бежал кавказец Дембель, которого Борька завел сразу после армии. В кустах что-то заворочалось. Дембель поднял уши и загавкал. Павел Петрович вскинул двустволку и пальнул по кустам из обоих стволов.

– А-а-а! – раздался крик. – Батя…

Павел Петрович Крайнов застрелил собственного сына.

Собака узнала хозяина и приветствовала его, а он решил, что она почуяла добычу.

За десять дней Крайнов постарел на десять лет.

3

Крайнов спал, ему уже в который раз снилось, как он на охоте не убивает своего сына. Сын выходит живой-здоровый из кустов и говорит: «Ну ты чего, бать?! У меня прямо над ухом просвистело!» А Крайнов ему: «Пошли домой щи есть!..»

Проснулся Павел Петрович от шума. За окном лаяли собаки. Он приподнялся, посмотрел в окно. Темно. Надел сапоги, вышел.

Неподалеку деревенские собаки бились с двумя волками. Среди собак был и его Дембель. На глазах у Крайнова волки разодрали ему брюхо.

Крайнов вернулся в избу, открыл сундук, достал двустволку, которую не брал в руки с той самой охоты. Рядом лежала коробка с картечью. Он зарядил, а коробку сунул в карман. Вышел на улицу, приложил приклад к плечу и выстрелил из одного ствола по одному волку, а из другого по второму. Первый рухнул.

Крайнов увидел, как второй взвалил раненого к себе на холку и побежал прочь. Крайнов споро перезарядил ружье и выстрелил вслед. Из одного ствола… из другого…

– За Дембеля!

Не меньше двух десятков задранных псов лежало на земле. Дембель был еще жив. Бок судорожно поднимался и опускался. Крайнов присел, осторожно провел ладонью по мокрой от крови собачьей голове.

– Ах ты, горе какое!

Дембель открыл глаза, лизнул Крайнову руку и умер.

4

Нет, не один Витек и его маманя проснулись в ту ночь, когда на деревню упал самолет. Павел Петрович Крайнов тоже проснулся.