Водяной - Константин Паули

Не могу с этим согласиться. Я знал, что сектанты ищут тайных знаний. Допустим, моя версия про то, что у Шарпея были какие-то тайные сведения или там, артефакт, пока что не подтверждается. На то она и версия, а не факт.

Хрен с ним. Но почему таких странных аборигенов так упорно не замечать? Надо спросить его в лоб. По моим ощущениям, он такой человек, что на прямой вопрос ответит.

Допустим, второй стрелок ранил Шарпея и, как паук из «Муха-Цокотуха» Чуковского, его уволок. Его и чемоданчик.

Версия логичная, но пока что эта логика Денису ничего не дала. Он по-прежнему вёл расследование, маячил тут и мешал мне и Василисе заниматься своими двоедушевскими делами.

А что, если вся эта логика — лишь ошибка? Как, например, в фокусе, когда внимание зрителя специально отводят в сторону, чтобы провернуть главный трюк незаметно.

А что, если событие не одно, а несколько?

Что, если действовали не сообщники, а просто… «участники»?

Да, так может быть, Колдухин место не особенно логичное.

Если во всех событиях были разные люди, с разными целями, которые случайно или намеренно оказались в одной точке и запустили несколько процессов?

Кикимора Тамара ищет некий колдун-камень. А ещё она в очередной раз вдова.

Шарпей за каким-то чёртом приехал сюда. Зачем? Тоже искал колдун-камень? Зачем он ему, если он не двоедушник?

Были у нас в уравнении ещё и сектанты, строящие свой «новый мир» на руинах старого Кирпичного завода.

Не стоит сбрасывать со счетов и меня, я тут тоже оказался и, хотя ни в кого не стрелял, меня сюда притянул волчок. А Василиса? Она ведёт себя так, словно ни в чём не виновата и вообще «сижу, заполняю протоколы». Она явно знает больше, чем говорит.

Инквизитор…

Ладно, этот не появился сам по себе, он приехал после стрельбы, он был прислан своим инквизиторским начальством.

Со сложной задачей как, если её разделить на части, на куски, становится проще решить.

Есть стрельба, есть исчезновение двух участников перестрелки, один из которых это Шарпей, второй — мистер Икс, есть чемоданчик, который пропал, есть исчезновение Шарпея.

А мог, допустим, Шарпей выстрелить сам дважды?

Но полиция нашла гильзы двух типов, отсюда и пошло предположение, что стрелков двое.

Однако он может быть один, но с двумя пистолетами. И оба оружия исчезли? А тогда на кой хрен он стрелял? Или точнее — по кому? Может — заметил домового и шмальнул? С двух рук, из разных стволов, как Шварценеггер в кино. Версия выглядела максимально неестественной, но так могло быть. А тогда куда Шарпей делся? Домовой утащил? Чёрт побери, а ведь его бы и правда расспросить.

За этими мыслями я не заметил, как провалился в сон.

Утром я проснулся, а Денис уже усвистал.

Наскоро позавтракал остатками ужина, умылся и отправился на работу.

Я глянул на часы и обнаружил, что сегодня пятница. Ну, я пока не настроился на разные рабочие и нерабочие дни, однако этот день недели в сочетании с тем, что сейчас утро, заставил вспомнить слова Хана. Конкретно о том, что именно в это время в Колдухин приезжает один несознательный гражданин и торгует запрещёнными веществами, причём власть с ним не справляется.

Ишь ты, не справляется.

Решил заняться этой проблемой.

Утро в нашей деревушке наступало тихо, почти что бесшумно. Далеко не всегда поют петухи, во всяком случае, находясь тут несколько дней я заметил, что эти голосистые родственники динозавров любили поорать днём, но не утром.

Может быть, местная особенность?

Солнце ещё не успело окончательно разогнать ночную сырость, и воздух был густым, пахнущим влажной землёй и прелой листвой. Я сидел, уперевшись о ствол старой ивы, чьи ветви, словно уставшие руки, склонялись к самой земле. Мое тело, привыкшее к водной стихии, чувствовало каждую каплю росы, каждую дрожь травинки.

Я караулил цыгана у единственной дороги, которая вела от трассы к Колдухину.

Спокойный шорох шин по дороге нарушил утреннюю тишину. Сначала еле уловимый гул, затем всё отчётливее. Вот он, показался из-за поворота. Молодой, с чёрными, как смоль, волосами, в яркой, кричащей одежде. Ехал он, расслабленно, будто весь мир принадлежал ему.

И, конечно, не подозревал, что его ждёт.

Я сделал глубокий вдох, обращаясь ко всей влаге, которая могла храниться в окружающей земле, траве, воздухе. Затем, медленно, я стал направлять поток стихии. Туман. Ультимативно плотный, молочно-белый, он начал расползаться по траве, окутывая всё вокруг. Велосипед замедлил ход, его хозяин, видимо, тоже почувствовал что-то неладное.

— Что за…, — пробормотал он, пытаясь разглядеть дорогу. Но туман был слишком густым. Он обволакивал, проникал повсюду, лишая ориентации.

Глава 18. Ловля лохматого домового

И тут я решил добавить немного своего, так сказать, «фирменного» антуража.

— Подлый нарушитель! — мой голос, усиленный магией, тем не менее прозвучал глухо, словно доносился из самой земли. — Остановись!

Цыган дёрнулся, попытался свернуть, но переднее колесо его велосипеда угодило в ямку, коих тут было много и которые он теперь не видел. Раздался скрежет, звонкий удар, и он, потеряв равновесие, рухнул на землю, велосипед упал рядом.

Туман, словно почувствовав возможность, сгустился ещё больше, создавая ощущение полной изоляции.

— Кто здесь? — его голос дрожал. Страх уже начал просачиваться сквозь его веселье.

— Я дух Дяди Стёпы Милиционера! — протянул я жутко, находясь у него за спиной. — Я восстал из мёртвых, потому что узнал, что ты привозишь в наш посёлок! Запрещённые вещества, которые туманят разум и лишают воли. Ты думал, останешься незамеченным для призраков?!

Я позволил себе немного поиграть. Магия — вещь тонкая, особенно когда дело касается человеческих страхов. Я пока что не причинял ему вреда, хотя в тумане он не способен меня увидеть.

Зато я усиливал его собственные страхи. В тумане ему казалось, что вокруг него движутся тени, что слышатся странные звуки. Его сознание, уже подпорченное веществами, стало лёгкой добычей.

— Отдай рюкзак, — мой голос стал твёрже, приобретая властный оттенок. — Отдай его, и, может быть, ты уйдёшь отсюда целым.

Он вцепился в рюкзак.

Я закряхтел, подобрал велосипед, покрутил и стал сгибать колеса, приближая их друг к другу, применяя нечеловеческую силу, чувствуя, как металл поддается моей воле. Металл гнулся и трещал, но велосипед постепенно поддавался, превращаясь в некий образец авангардистского искусства. Сейчас двухколёсный транспорт в целом тяготел