Водяной - Константин Паули

Велосипед, ещё недавно сверкавший, теперь выглядел жалким обломком.

Я бросил только что созданную авангардистскую композицию к ногам цыгана, который, удерживая рюкзак одной рукой, второй нащупал своего железного коня и…

Когда он понял во что превратилась его техника, крик ужаса вырвался из его глотки.

— Не ори, я этого не люблю. Рюкзак давай или с тобой будет то же, что с велосипедом. Покатишься обратно как колобочек, только того, лисы опасайся.

Задыхаясь, дыша часто-часто, цыган протянул рюкзак вперёд, в сторону моего голоса.

Я сцапал его за лямку и утянул в туман.

— Так-то лучше. А теперь уходи и не возвращайся. И другим передай. Ты остаёшься жив только лишь для того, чтобы предупредить остальных! Смерть ждёт вас за наркоторговлю в Колдухине. И помни, я тебе не Минздрав, предупреждать не буду.

Он, не раздумывая, дёрнулся, споткнулся о велосипед, упал, тут же вскочил и бросился прочь, спотыкаясь в тумане, бормоча что-то на смеси цыганского и русского, что-то про чертей, про проклятую землю и проклятых её обитателей.

Я смотрел ему вслед, пока его силуэт не растворился в молочной пелене.

Пока я ощупывал рюкзак и прикидывал, как с ним поступить, я заметил кое-кого ещё. В глубине кустов у дороги, почти там же, где недавно сидел я, что-то шевельнулось. Кто-то… Не зверь. Нет. Это был… человек? Или не совсем. Маленький, лохматый как афганская гончая, сгорбленный, припадающий к земле, словно пытающийся стать невидимым.

Он явно наблюдал за всей нашей «сценой» и мог видеть её сквозь пелену тумана. А такое доступно только лишь двоедушнику.

Я видел его и раньше, в день, когда приехал, возле места, где пропали участники перестрелки.

Словно почувствовав мой взгляд, он метнулся в сторону. Я мгновенно дёрнулся следом, бросился за ним. Но он был быстрее, чем я ожидал. Или, может быть, он знал здесь каждый закоулок, каждый поворот. Он скользнул в заросли, и я потерял его из виду.

Шайсе.

Я вернулся к своему велосипеду, оставив рюкзак с дурью на месте. Надо было спешить. Этот двоедушник… Он был не просто случайным наблюдателем. Василиса говорила, что он домовой. По моим ощущениям, вроде бы он.

Домой я добрался быстро, на своём велосипеде, крутил педали что есть сил.

Не глядя закинул рюкзак в Камколь-озеро. Вода подхватила его и утащила на глубину.

Вбежал в дом, дверь запер, задвинул засов. Окна зашторил плотно, чтобы ни один луч света не проник внутрь. Затем я взял моющее средство и тщательно вымыл зеркало в раме, висевшее на стене.

Оно было старым, с потускневшей амальгамой, но я знал его силу.

Поставил его на диванчике, подпёр подушкой и стулом. Нашёл тарелку, насыпал туда несколько печенек Яшкино «Овсяное» и налил в стакан молоко. Затем, поставил перед зеркалом и зажёг свечу. Огонёк заплясал, отбрасывая причудливые тени.

Выключил свет, прошептал заклинание-считалочку:

«Домовой, домовой,

приходи играть со мной!

На общение — за угощением!»

Я спрятался за зеркалом, прижавшись к холодной стене. Ждал. Тишина в доме была почти осязаемой, нарушаемая лишь потрескиванием свечи и моим собственным дыханием. И вдруг…

Домовые способны перемещаться между зеркалами, пользуясь ими как телепортом. Особенность такая у них.

Зеркало начало мерцать. Сначала слабо, потом сильнее. Поверхность, обычно гладкая и отражающая, стала как будто живой, пульсирующей. И из неё, медленно, робко, начал появляться лохматый. Тот самый двоедушник. Он протискивался сквозь зеркальную гладь, словно сквозь воду. Глаза его были полны страха, тело дрожало, но он как заворожённый смотрел на свечу.

Как только он показался из зеркала, я выскочил, схватив его за плечи. Он взвизгнул, забился, пытаясь вырваться, но мои руки были крепки.

— Тише, тише, — прошептал я, стараясь говорить как можно мягче. — Я не обижу тебя. Не причиню вреда.

Он продолжал выть, его тело сотрясалось от истерики.

— Привет, я свой! Свой! Ты Казимир? — сказал я. — Ты знаешь, что произошло здесь недавно? Перестрелка на улице Озёрной…

Он засмеялся. Громко, нервно. А потом вдруг заплакал.

— Я видел тебя там! — он ткнул в мою сторону грязным пальцем.

— Да, я там был, но после перестрелки. Ты видел само убийство?

— Какое убийство? Может, они оба живы? Они… они же…, — спросил он, его голос сорвался.

— Кто «они»? — спросил я, чувствуя, что подобрался совсем близко к разгадке. — Где они?

Он уставился на меня, его глаза расширились, и в них появилось что-то древнее, пугающее, чёрное.

— Они, — прошептал он, и в его голосе прозвучал отзвук чего-то, что было старше деревни, старше всего на свете.

И в этот момент, прежде чем я успел задать следующий вопрос, прежде чем он успел сказать хоть слово, он исчез. Просто растворился в воздухе, оставив после себя лишь лёгкий запах плесени.

— Тьфу, вот гад, — выругался я.

Мне захотелось пнуть зеркало, но я боялся его разбить.

Постояв какое-то время, я затушил свечу и повесил зеркало обратно. Неудавшаяся охота на домового меня обескуражила. Посмотрел на часы. Опаздываю на работу. Не хочется получить нагоняй от бабы Маши, тем более о причинах опоздания ей не расскажешь.

Придя на работу, я не стал извиняться, хотя рабочее время началось минут пятнадцать назад. К счастью, мой «босс» не был так уж щепетилен.

Баба Маша в этот раз не послала меня ни в райцентр, ни в поля, а просто вручила мне привычную порцию писем и газет.

И тут же, на улице я встретил ту самую компанию с улицы Желанной, которую недавно «направлял на путь истинный». Сегодня они выглядели куда приличнее. Без стеклянных глаз и дурной агрессии. Просто скучающая, слегка потерянная молодёжь. Надеюсь, они не ждали цыгана, не разочарованы, что он не доехал?

В любом случае, лучше их не искушать, пусть будет негде купить, так проще всего.

Но по ощущениям, они специально ушли с Желанной, чтобы не пересечься с наркодиллером. А может, я выдаю желаемое за действительное.

— Здорово, почтальон, — протянул пятерню их лидер, Виктор.

— Здорово, бандиты. Ко мне шли?

— Нет, просто гуляем.

— Ничем не заняты?

— Ничем. Что тут ещё делать? — он пожал плечами. — Бродим. Работы нет, отдыха тоже нет. Ни клуба, ни кино. Только и думаем, как бы отсюда свалить поскорее.

И тут мне в голову пришла идея.

— Слушайте, а помогите мне? Нужно мою машину до мастерской Хана дотолкать. Сама она не поедет, а один… Короче, это просто физический труд во благо меня.

Они переглянулись. В их глазах вспыхнул огонёк интереса. Любое событие,