ХТОНЬ. История одной общаги - Евгений ЧеширКо

– Так, товарищи, давайте не будем раздувать из этого инцидента трагедию. Мы здесь не для этого. Мы пришли сюда, чтобы помочь жильцам общежития в решении вопроса, который является нашей общей проблемой. Даже больше скажу – проблемой нашего города и страны. Я понимаю, что все сейчас на нервах, все волнуются, но давайте продолжим осмотр и не будем поддаваться на провокации друг друга, а лучше вообще избежим этих провокаций. Предлагаю добавить немного рациональности в наш визит, чтобы он прошел максимально результативно и окончился тем, чтобы вопросы, поставленные перед нами, были решены в кратчайшие сроки.

Шапоклячка наградила чиновника восторженным и благодарным взглядом, а затем, воспользовавшись моментом, увела их за собой, тут же переключившись с инцидента на проблемы общежития. Мы с Неврубелем вышли на улицу. Я хотел было поблагодарить его за неравнодушие, но он меня опередил.

– А ты чего молчал? – бросил он мне в лицо.

– Да я… не заметил.

– Не заметил он… Вот поэтому у нас так все и устроено. Ты не заметил, как его корячит от прикосновения, другой не заметил, как он на красный пролетел на своей иномарке, третий – как он украл деньги из бюджета. Никто ничего не замечает, а потом все удивляются – а как же так? А вот так.

Я не собирался доказывать, что действительно не видел лица этого толстяка, когда прошел мимо него. Думаю, Неврубель и сам это понимал, но просто ему нужно было выговориться.

– Ну ладно вам, Геннадий Павлович. В любом случае, спасибо вам.

– Сильным нужно быть, понимаешь? А сила – она в неравнодушии, вот в чем сила.

Это точно, подумал я. К этому же выводу я пришел у могилы деда, а Неврубель сегодня лишь подтвердил ее истинность. Мне не хотелось продолжения этой лекции, потому что я чувствовал себя маленьким мальчиком, которого перед всем классом отчитывает учитель.

– Это, Геннадий Павлович… Я что спросить-то хотел. Вы этого… Ну, помните то пятно, которое вы рисовали на картине? Вы его не видели больше?

Он посмотрел на меня взглядом человека, который только что собирался произнести пламенную речь, но его отвлекли другой, не менее интересной темой.

– Видел, и что?

Я и сам не знал – и что? Зачем спросил? Наверное, чтобы просто перевести тему разговора.

– Я тоже видел. Оно теперь двигается.

– Знаю, – кивнул Неврубель так, будто речь шла о каком-нибудь незначительном событии.

– Странно это все, да?

– Что в этом странного? Что в нашем мире существуют вещи, которые пока еще не поддаются объяснению? Ничего странного.

– Да нет, не это. Странно, что оно всегда выглядело одинаково, а теперь вдруг что-то изменилось. Форму человека обрело, шагать пытается.

Неврубель некоторое время молчал, потирая подбородок.

– Оно что-то сказать хочет, что-то сообщить, а мы пока не понимаем – что именно.

– Думаете?

– Уверен.

Бывает такое чувство, когда ты уже хочешь закончить разговор, но почему-то кажется, что завершиться он должен не на той теме, которую вы с собеседником сейчас обсуждаете. Так случилось и сейчас, поэтому я решил задать еще один вопрос.

– А если не секрет, Геннадий Павлович, что полицейский хотел от вас? Ну, помните, который номер вашего телефона просил?

– Тебе зачем?

– Интересно. Я же, вроде как, тоже немного причастен к вашему знакомству.

– Нужно было кое-что нарисовать.

– Да это понятно, – закивал я. – Просто я тогда с девушкой был, помните? Вот мы с ней спорили, зачем ему ваш контакт? Сошлись на том, что он хочет или чтобы вы его в генеральском мундире и на коне изобразили, или просто начальству «подлизать» – какому-нибудь полковнику такой же портрет заказать.

– Еще какие варианты были? – спросил Геннадий Павлович, задумчиво пожевывая губу.

– Ой, да мы там много чего предположили, – с улыбкой вспомнил я, – и что любовница у него работает в картинной галерее, и что он хочет Мону Лизу из Лувра похитить, заменив ее копией, и что он хочет вас пригласить на работу, чтобы вы ему фотороботы преступников рисовали. В общем, вариантов была масса.

– Забавно, – хмыкнул он и посмотрел на мою усмешку, затем снова почесал подбородок, посмотрел на небо, прищурился, а потом пристально уставился на меня.

– У его дочери церебральный паралич. Вот он попросил, чтобы я в ее комнате стены украсил. Замок, принцессы, рыцари, радуга. И да, ты прав, конь там тоже есть. Маленький, с крыльями. Нравятся ей пони, знаешь ли…

Все-таки нужно было заканчивать разговор на Темном. Мне стало так стыдно, что мне захотелось, нет, не провалиться под землю, захотелось просто испариться. Дернул меня черт выйти из комнаты, когда этот толстяк проходил мимо, ведь с него же все началось…

– Нарисовали? – сказал я единственное, что пришло мне в голову.

– Нарисовал, – кивнул Неврубель и выжидающе уставился на меня, как бы спрашивая, не хочу ли я остроумно пошутить еще на какую-нибудь животрепещущую тему.

– Бывает, – произнес я, кажется, не вслух, а куда-то внутрь себя самое глупое слово, которое только можно представить в этой ситуации, после чего пожал руку Геннадию Павловичу и быстрым шагом удалился.

Думаю, что эта сцена надолго займет первое место в топе самых неловких событий в моей жизни. Вот же как бывает…

День защитника Отечества мы встречали в комнате Мишани обычным составом: сам хозяин комнаты, Коля и я. Чуть позже к нам ненадолго присоединился Самохин, которого Мишаня встретил в коридоре и предложил зайти.

Мы с Колей пили пиво, Самохин принес какую-то дикую настойку, от одного запаха которой выворачивало наизнанку, поэтому употреблял ее только он, Мишаня же не так давно пристрастился к заварным чаям, которые употреблял в конских объемах, не забывая пропагандировать пользу этого напитка каждому встречному.

– Знаете, сколько у китайцев пословиц о чае? – спросил Мишаня, отхлебнув из кружки. Несмотря на свою внезапно открывшуюся любовь к этому напитку, он предпочитал пить его не из специальной чашки, как этого требовала чайная церемония, а из своей, наверное, единственной кружки, покрытой изнутри не то что налетом, а, кажется, уже наростом темного цвета, из-за которого даже обычную воду, налитую в кружку, по цвету невозможно было отличить от любого другого напитка.

– Сколько? – заинтересовался Николай.

– Много.

– Например?

Мишаня на мгновение замешкался, но тут же выудил из закоулков памяти нужную поговорку:

– Чай – всему голова. Вот.

– А, ну это да, – закивал Коля, – это знаменитая исконно китайская пословица, ее все знают. А