Азбука для побежденных - Екатерина Витальевна Белецкая

они всё поймут, мне казалось, что погоня неминуема, но нет, это оказалось не так. Теперь мои старухи признали за мной право распоряжаться собой, а я получил возможность бывать в Городе по ночам систематически.

— А они погонятся, если поймут, что человек ушел гулять ночью? — удивилась Аполлинария.

— Да, погонятся, и вернут обратно, домой, — Вар погрустнел. — Это был не очень приятный опыт, признаюсь. Старухи ужасно на меня рассердились, и потом долго гоняли на самые неприятные задания. Где я только не побывал после своего неудачного ночного побега! Вспомнить страшно…

— И где же? — спросила Аполлинария. — Неужели на бумажной фабрике?

— Фабрика была только началом, — печально ответил Вар. — После фабрики я побывал в Доме страха и огня, потом ходил в Лабиринт дурных миазмов, а ещё были Бесконечный коридор ужасов, Лес медных труб, и Озеро рождений. И лучше бы вам никогда не знать об этих местах, и не видеть их.

— Неприятных мест я тоже видела немало, — призналась Аполлинария, и принялась рассказывать о своих похождениях. — Но, знаете, — сказала она под конец, — я думаю, мне это пошло на пользу. По крайней мере, я теперь точно знаю, чего я делать ни в коем случае не хочу.

— Да, это вы верно подметили, — покивал Вар. — Те путешествия тоже многому меня научили, что верно, то верно. Но, думаю, если бы вместо Озера рождений мне показали бы что-то менее неприятное, я бы тоже всё понял правильно.

— А что за Озеро такое? — спросила Аполлинария.

— Ох, — Вар поморщился. — Вы ведь знаете, что такое постоянство основы? — Аполлинария кивнула. — Так вот, там это постоянство сохранялось на короткое время только у вновь рожденных. А те, кто их порождал, постоянство моментально утрачивали, превращаясь в придаток при новом поколении. И так далее. Бесконечный цикл всё новых и новых бессмысленных рождений, и, как пена на гребне морской волны, жалкие фрагменты основы, которая на самом деле должна быть — какой?

— Постоянной, разумеется, — пожала плечами Аполлинария. — Об этом знают даже выдры и аксолотли.

— Вот и я о том, — согласился Вар. — И ваша, и моя основа — это разум. А та модель сохраняла разум только самому последнему поколению, и лишь до момента появления поколения следующего.

— Ужасно, — Аполлинария покачала головой. — Нет, в подобные места меня старухи ни разу не посылали. Видимо, не настолько сильно я сумела им досадить.

— Вы не являетесь неуёмной натурой, — заметил Вар. — Судя по всему, вы более чем осторожны, и притом весьма рассудительны. Это прекрасные качества, и вам не следует от них отступать. А я вот когда-то сплоховал. В прежние времена, до того, как взялся за ум, я был горяч и безрассуден, и, признаться, мне те уроки оказались всё-таки полезными. Я научился владеть собой, и стал гораздо больше думать, причем не только о себе, но и об окружающих — потому что после своих приключений я стал их лучше понимать. Например, раньше, чем вы, я угадал, что вы побоитесь идти за шляпкой и зонтиком, и взял на себя смелость принести их вам. А до того, как побывал в Доме страха и огня, я бы даже не заметил, что вы напуганы. Понимаете?

— Кажется, да, — кивнула Аполлинария. — Но, по-моему, вы ошибаетесь, Вар. Осторожность и рассудительность? Боюсь, это не про меня.

— О, нет, это как раз про вас, — улыбнулся Вар. — Поэтому давайте поступим следующим образом. Поскольку вы меня до сих пор опасаетесь, я предлагаю погулять по площади, ведь здесь множество фонарей, от которых светло, есть люди, и потому тут безопасно.

— Но ведь на площадь я как-то пришла, — возразила Аполлинария.

— Вы были одни, — покачал головой Вар. — А теперь с вами я. И при всём желании я не сумею дать вам гарантии, что я не сродни Петрикору, Рыцарю, Детективу, и иже с ними. Поэтому я не хочу пугать вас, сударыня, и предлагаю провести время здесь. Вы согласны?

Аполлинария кивнула. Вар был в этот момент абсолютно прав, и эту его правоту Аполлинария признала сразу и безоговорочно.

* * *

Через полчаса неспешной прогулки Аполлинария поняла, что ночью, оказывается, всё вокруг стало несколько иным, не таким, каким оно было днём. Дети, игравшие неподалеку от памятника, оказались вовсе не детьми, а маленькими выдрами, одетыми в нарядные костюмчики. Люди, читавшие афишу, при ближайшем рассмотрении превратились в ротанов, лишь прикидывавшихся людьми. Вдали Аполлинария увидела мадам Велли, которая неспешно шла, толкая перед собой коляску, в которой стояли клетки с мышами. Потом, через некоторое время, мимо прошла женщина в желтом платье, та самая, которая подсказывала Аполлинарии, как увидеть схему вязания — и Аполлинария с удивлением увидела, что платье женщины светится в темноте, и что лицо у неё больше похоже на застывшую гипсовую маску.

— Кажется, вы удивлены, — заметил Вар. — Встретили кого-то знакомого?

— Да, — кивнула Аполлинария. — Вот же странно. Я не думала, что они, оказывается, гуляют где-то по ночам.

— Многие гуляют по ночам, — Вар улыбнулся. — Это вполне естественно, потому что ночь интереснее дня. Темнота, как вы сами видите, весьма притягательна, потому что именно темнота умеет прятать секреты и тайны.

— Мадам Велли вывозит своих мышей на прогулку, — покачала головой Аполлинария. — Никогда бы не подумала. Скажите, Вар, неужели, чтобы выходить в Город ночью, нужно каждый раз рассыпать перед старухами бисер?

Вар засмеялся.

— Конечно, нет, — ответил он. — Вы должны будете дать им понять, что вы достаточно сильны, и способны отстоять свой выбор — тогда, разумеется, бисер станет вам не нужен. Но… — он сделал паузу, — тут есть довольно интересный момент. Вы сами должны решить, стоит ли открываться перед ними, или лучше пока повременить с этим.

— Не показывать свою силу? — Аполлинария нахмурилась, размышляя. — А ведь вы правы, Вар. Действительно, не стоит выдавать себя до поры. Пусть старухи и дальше думают, что я слаба, и что мною можно управлять, а я пока что… в общем, я согласна с вами. Вы снова правы.

— Это не я прав, — покачал головой Вар. — Это очевидная истина. Только не подумайте, что речь идёт об обмане, нет, конечно. Вы